Охота в тот день шла не важно, без должного удовольствия — о причинах судить было сложно, только Шерман вдруг заявил:

— Поедем с визитом к девчонке. Хочу взглянуть на нее!

Хорошего Коллум не ждал, но и отцовский спектакль, разыгранный в мэноре, оказался ужаснее некуда. Аделия, впрочем, оказалась сильнее, чем он полагал: повела себя дерзко, но хотя бы не осрамилась.

Страх, что он видел в ее глазах в первый день на дороге, вдруг исчез…

Она казалась другим человеком.

— Славная девка, — Верн Шерман, казалось, тоже ей впечатлился, — с характером. Мне такие по нраву! Ломать приятно… — Они как раз выехали из мэнора в сторону дома.

И Коллум поглядел на отца.

— Ваша шутка была недостойной, отец, — заметил он, даже не пытаясь скрыть недовольства. — Вы оскорбили ее и получили верный отпор…

— Я просто не сумел удержаться, — признался тот, не испытывая и толики сожаления. — Увидел ее этакой замарашкой, и слова вырвались против воли. Впрочем, главного я не рассмотрел… — протянул он в раздумье.

— Чего же?

— Ее живота. Поговаривают, что девица брюхата… Правда ли это?

Коллум знал…

И знал много больше: слухи предписывали отцовство ему. И Верн Шерман не мог их не слышать…

— Мне почем знать, — отозвался он, выводя коня на дорогу. — Госпожа Айфорд неинтересна мне…

— … Как и все прочие женщины.

— Именно так.

Верн Шерман скривил губы:

— Ты просто смешон, мальчик мой. Твой монашеский аскетизм более не умиляет… Заведи себе женщину, лучше — двух, — посоветовал он. — Неужели ты не почувствовал вкус, поимев на свадьбе эту девицу?

Он, казалось, смаковал каждое слово, и Коллум, пусть и привыкший к скверному языку собственного отца, невольно скривился.

— Я не намерен обсуждать эту тему, отец. Вы использовали меня ради мести своему другу, и находите это забавным…

— Забавным я нахожу другое, сынок, — хохотнул Шерман, — бастарда Айфорда в чреве этой девчонки. — И поясняя, как будто Коллум мог не понять: — Ты обрюхатил ее, вот Джон и погнал супружницу прочь…

— Уверен, это не так.

— Даже если ребенок не твой, Айфорд всю жизнь будет думать обратное и гадать, чье же семя прижилось в ней, в его миленькой женушке. — И с безумным блеском в глазах: — Соблазни ее, сын. Будет несложно: женщины любят тебя. Вот и эта не устоит… Тем более, вы и так уже связаны!

Коллум придержал на мгновение лошадь и поглядел на отца.

— Не понимаю, чего вы хотите добиться? — не без горечи спросил он. — Ваши инсинуации омерзительны. Я не желаю участвовать в них… — И, поворотив лошадь, направил ее в противоположную сторону. Просто не мог больше этого выносить…

— Сопляк, — услышал он истерический голос отца, — ты недостоин быть Шерманом, сучье отродье. Немедленно воротись или, клянусь кровью Христовой, ты пожалеешь, что появился на свет!

Такие угрозы давно перестали трогать его, и Коллум лишь подстегнул лошадь сильнее, спеша как можно скорее скрыться с глаз рассерженного родителя. И вскоре съехал на лесную тропу, что вела обходным путем к дому… Здесь он вряд ли мог с кем-то столкнуться: ни соседи-мужчины, ни их кокетливые супруги — никто из них не станет глазеть на него, как на уродца в бродячем цирке.

Отцовская выходка сделала его в десять раз интересней для женщин и в половину того — для мужчин. А Коллум в принципе не стремился к подобной известности… Он даже ей тяготился, и это только подогревало раздражение на отца.

И вдруг он услышал крик…

Прислушался, придержав лошадь, и понял, что не ослышался.

— Помогите! — взывал пронзительный женский голос из самой глубины леса. — Пожалуйста… — Крик этот обрывался на самом изломе, словно кричавшая заходилась рыданиями, и раздавался опять, но уже в другом направлении.

Похоже, она металась по лесу с одного места в другое…

Заблудилась?

Коллум спешился и привязал поводья к дереву.

— Эй, я здесь! — крикнул как можно громче, но сомневался, что мог быть услышан.

Он вынул кинжал, который всегда был при нем, и пошел в направлении криков, продираясь сквозь чахлую поросль тощих деревцев и утопая сапогами во мху.

Различил мазок то ли белого платья, то ли плаща меж деревьев и ускорил шаг… Однако голос взывавшей о помощи звучал уже с другой стороны. И Коллум остановился, несколько растерявшись…

Неужели в лесу был кто-то еще, кроме этой несчастной?

Кто-то, преследовавший ее…

Вот теперь что-то вроде озноба пробежало у него по спине, и мужчина прислушался.

— Помогите!

Кем бы ни была та, что взывала о помощи, голос ее казался все тише, слабее. Казалось, она устала бегать по лесу, вот-вот совсем обессилит…

— Где вы? — закричал Коллум. — Я здесь. Я хочу вам помочь!

За спиной раздался треск веток — он стремительно обернулся: снова мазок белой материи… или меха меж стволами деревьев.

— Кто там? — крикнул он, стискивая кинжал. — Почему прячешься?

Ему никто не ответил, и Коллум, сосредоточившись на криках женщины, побежал прочь от треска сучьев, раздавшихся за спиной. То ли его хотели отвлечь, то ли преследовали, как и девицу…

Он бежал как загоняемый сворой гончих дикий кабан: проламывался через кусты и едва ли успевал отвести нависающие ветви деревьев, что хлестали его по лицу. Он не остановился ни разу: выскочил на небольшую поляну средь леса и заметил скрюченную фигурку, прильнувшую к поваленному стволу высокой сосны. Обхватив руками колени, она глядела на него большими, испуганными глазами… Должно быть, не знала, чего ждать от него.

Спасения или гибели?

— Я слышал, как ты кричала, — произнес он, выставив руку, как это делают, успокаивая пугливых животных, — и пришел помочь тебе. Что случилось? Кого ты боишься?

Губы девушки дрогнули, но ответа он не услышал.

И он продолжил:

— Мне кажется, я видел кого-то… кого-то в белом. Ты знаешь его?

У девушки, а была она совсем юной, округлились глаза, она забилась, захлебываясь рыданиями, и Коллум, сумев подступить совсем близко, коснулся ее напряженной спины.

— Ну-ну, расскажи мне, в чем дело? — попросил он. — Кто… или что напугало тебя? Я теперь здесь и смогу защитить тебя. Обещаю. — Девушка чуть расслабилась, всхлипнула, и он добавил: — Я Коллум Шерман, хозяин этих земель. А ты, как тебя зовут?

— М…марта Ст… тоун, — сквозь всхлипы выдавила девица.

— Что тебя напугало? — повторил он.

И девушка всхлипнула снова:

— Белый волк… оборотень, господин.