Риченда неожиданно больно хлопнула меня по руке.

– Как думаешь, он забыл свою покойную жену? – выдала она. – Не представляю почему, но он, похоже, посвящает тебя в свои дела!

Это было столь же необоснованно, как и нечестно. С того разговора в розарии мы с Мюллером старались проводить наедине как можно меньше времени. Я начала было возражать, что ничего он мне не рассказывает, но совесть не позволила. Поэтому я тщательно подбирала слова:

– Думаю, ему очень дорого это поместье и он хочет, чтобы род продолжался.

Риченда, поднявшись, принялась ходить по комнате.

– У меня фигура не кожа да кости, как у некоторых дебютанток, это верно.

Я прикусила губу. Относя себя к дебютанткам в своем-то возрасте, Риченда сильно преувеличила. Сомневаюсь, что ее даже представляли при дворе.

– Но зато у меня широкие бедра, и я смогу родить здоровых детей, в отличие от его худосочной первой жены.

– Вы правы, – признала я. – Но вряд ли указывать ему на это будет тактично.

– Конечно же нет, – возмутилась Риченда. – Я же тебе говорю, а не кому-нибудь. Мне нужно верить, что у меня есть хотя бы шанс.

– Лично я в этом не сомневаюсь, – заверила ее я. Выражение лица Риченды стало почти умильно-благодарным.

– И я заказала волшебное платье на бал! – радостно воскликнула Риченда, но тут же замерла. – Боже мой, Эфимия, а ты в чем пойдешь? Я даже не подумала!

– А разве я тоже иду? – удивилась я.

– Разумеется, – улыбнулась Риченда и потрепала меня по щеке, несказанно поразив этим. – Не знаю, что бы я делала без тебя.

Она произнесла это совершенно искренне и благодарно, так почему я чувствую себя такой виноватой?

– Я иду пить кофе с миссис Мюллер в ее комнате, – объявила Риченда.

Задумавшись, а знает ли про это сама миссис Мюллер, я кивнула. Пора было возвращаться к работе: почти все приглашенные ответили согласием. Миссис Мюллер попросила меня пригласить и дочь графа, но матушка с редкой для себя тактичностью отказалась. Она продлила свой визит, и это меня встревожило, как и то, что миссис Мюллер продолжала поддерживать с ней отношения. Риченда о дочери графа больше не упоминала, а сама матушка с присущим ей здравым смыслом мне сюда не писала. Несомненно, такое длительное общение со скучным и неамбициозным священником напомнило ей, как нам всем необходим мой доход. Но тогда почему она все еще оставалась здесь? Я надеялась, что она хотя бы отбросила мысли о браке без любви. Правда, справедливости ради должна сказать, что Риченда была очарована Мюллером. Но, думаю, она также знала, что никогда не станет любовью его жизни.

Бал приближался. С помощью работавшей у Мюллера швеи мне удалось превратить одно из своих платьев во что-то, напоминавшее бальный наряд – простой, без изысков и гораздо темнее остальных, но зато сразу будет ясно, что у меня, в отличие от остальных приглашенных девушек, другой статус. Никаких украшений у меня не было, и их отсутствие яснее прочего укажет, что я из прислуги, но меня это устраивало. Зная о своей привлекательности, я не хотела слишком выделяться, и на то была не одна причина. И все же меня не отпускало любопытство, пригласит ли меня Бертрам на танец. С самого своего приезда и того происшествия с мертвой горничной он заговаривал со мной даже реже Мюллера. Если, зайдя в комнату, он находил меня там в одиночестве, то просто разворачивался и уходил без единого слова. Признаюсь, это было несколько обидно.

А потом, за два дня до бала, случилось непоправимое. Миссис Мюллер, экономка и повариха работали не покладая рук, стремясь завершить подготовку к балу. Но так как у этого бала все же были долгие семейные традиции, участия в приготовлениях я намеренно не принимала. Конечно, я делала все, что просили, и предлагала свои варианты, если требовалось мое мнение, но больше всего старалась просто не оказываться в том месте и в то время, когда меня могли о чем-то спросить. Так мне удалось избежать встречи с миссис Мюллер, несущей охапку цветов в холл. Мудро отказавшись от предложений Риченды (сказать по правде, я часто думала, а различает ли Риченда цвета вообще), миссис Мюллер теперь хотела узнать мои идеи цветового оформления. Но мне казалось бестактным что-либо предлагать, поэтому я спокойно сидела в своей комнате и с удовольствием читала, и тут раздался крик.

Уронив книгу, я бросилась прочь из комнаты. Крики продолжались, и я бегом спустилась по лестнице в холл. Мюллер с озадаченным и обеспокоенным видом уже стоял там – его кабинет находился совсем рядом.

– Вы в порядке, Эфимия? – спросил он с явным беспокойством.

– Кричала не я, – выдохнула я в ответ.

Раздался еще крик. Теперь как будто слабее.

– Уверен, это где-то снаружи.

– У меня было открыто окно, – вспомнила я. – Поэтому показалось, что звук так близко.

– Подождите здесь, моя дорогая, – велел Мюллер. – Я пойду посмотрю.

Сейчас он был по-настоящему взволнован, так как в последнее время прилагал все усилия, чтобы называть меня не иначе как «мисс Сент-Джон».

– Я пойду с вами, – успела сказать я. – Голос женский, что-то случилось, а в таком случае ей компания джентльмена вряд ли поможет.

– Конечно же вы правы, – согласился Мюллер. – Надеюсь только, что это происшествие не повлечет для вас дальнейших неприятностей.

Он открыл дверь, и мы вместе вышли. Первым нам встретился чумазый мальчик, помощник по саду.

– Что происходит? – потребовал ответа Мюллер.

– Какая-то женщина кричит, сэр, – ответил ребенок. В других обстоятельствах я бы рассмеялась.

– Где? – настаивал Мюллер.

Вопрос поставил мальчика в тупик.

– В саду, сэр, – подумав, ответил он.

– Думаю, мы должны поискать сами, – предложила я.

Мюллер окинул ребенка раздраженным взглядом. Ричард бы ему уши оборвал. Но, взяв меня под руку, Мюллер потянул меня за собой, быстрым шагом направляясь в дальнюю часть сада. Крики прекратились.

– Это где-то совсем рядом, – слегка запыхавшись, выговорила я.

– Не знаю, Эфимия, – ответил Мюллер. – На открытой местности, в полях звуки разносятся на очень большие расстояния.

На лбу у него выступили бисеринки пота, и я догадалась, что он, должно быть, вспоминает тот день, когда нашли его жену. Но что бы ни обнаружилось, я почти не сомневалась, что он к этому никакого отношения не имеет. Да, при необходимости Мюллер мог быть очарователен, но сейчас он выглядел искренне огорченным. Мы завернули за угол и врезались в Бертрама.

– Это Риченда, – задыхаясь, выговорил он и наклонился, переводя дыхание.

– Господи, – прошептал Мюллер, страшно побледнев.

Бертрам выпрямился.

– Дружище, ничего такого. Эта глупая кобыла, моя сводная сестрица, просто взяла и свалилась в кучу ядовитого плюща! Очень больно, но не смертельно.