– Вы построили это поместье, – согласилась я.

– И оно начинает окупаться, но мои средства истощаются.

Я опустила голову. Как мне хотелось оказаться в любом другом месте, лишь бы не здесь!

– От меня зависят четыре сотни человек, а также мои арендаторы и фермеры. У меня есть определенные обязательства.

В других обстоятельствах я бы ни за что не посмела это озвучить, но сейчас произнесла:

– Акции Риченды.

– И ее наследство, – мрачно подтвердил Мюллер. – Прошу, не думайте обо мне слишком плохо. Риченда ясно дала понять, что она жаждет оказаться подальше от брата. Она мне нравится. И временами бывает такой остроумной.

– Да, бывает, – задумчиво согласилась я.

– Ее жизнь была трудной не в том смысле, как у других людей, но, думаю, в тех обстоятельствах ей просто не позволили раскрыть свой потенциал. Думаю, что со мной она сможет… остепениться. Я смогу дать ей привязанность, защиту, надеюсь, детей, и всегда буду ее уважать.

– Насколько я поняла, вы хотите, чтобы я оставила свою должность.

– Нет! – воскликнул Мюллер. Запустил руку в безупречную прическу, которая тут же рассыпалась кудрями, привлекательно обрамляя лицо. – Не хочу. Забрать у вас то, чего вы добились тяжелым трудом, ваше единственное средство к существованию! Вы же также помогаете своей семье, я прав?

Я кивнула. Мы подошли к очень опасной теме.

– Знаю, я только все запутал, но просто хотел предупредить, что на балу сделаю Риченде официальное предложение.

– Сэр, вы не должны мне об этом говорить! Тем более пока не сказали моей госпоже!

– Знаю, что не должен, но мне необходимо объяснить вам кое-что. Если Риченда примет мое предложение, а я склонен полагать, она его примет…

«Наверное, на шею бросится, – кисло подумала я. – Надеюсь, вы устоите на ногах».

– С того момента я буду считать вас ее сестрой. Вы всегда сможете остановиться в моем доме, и я клянусь, что ни при каких обстоятельствах не воспользуюсь вашим положением. – Даже в тусклом свете заходящего солнца был различим вспыхнувший на его щеках румянец. – Я всегда буду вести себя с вами порядочно.

Какое-то время мы оба молчали.

– Я не говорю, – продолжил Мюллер, – что я святой или что им стану. Среди женатых мужчин таких вообще немного, но вам никогда, никогда не будет ничего угрожать. Даю вам слово.

На один ужасный и, со стыдом должна признать, прекрасный момент я решила, что он может поцеловать меня. Но потом поняла, что сама его речь исключила эту возможность.

– Нам стоит вернуться в дом, – пробормотала я. – Нас, наверное, могли хватиться.

– Да. И мне чрезвычайно жаль, что вообще пришлось заговорить об этом с вами, Эфимия, но матушка… – он умолк.

– Это вы еще с моей не знакомы, – улыбнулась я, пытаясь разрядить обстановку. – На пике своей формы ей очень подходил эпитет «устрашающая».

Мюллер рассмеялся:

– В таком случае, мне следует быть благодарным. Этот сад – полностью заслуга моей матери. Они с Бенни раньше проводили здесь дни напролет, в любую погоду. Мне пришлось построить ему домик рядом с главным домом, чтобы ей легче было с ним советоваться. – Помедлив, он продолжил: – Конечно, сад – дело ее жизни, но…

– Она бы предпочла внуков, – закончила я.

– Вы очень догадливая девушка.

Мы двинулись обратно к дому. Он убедил меня взять его под руку, чтобы не споткнуться в темноте. Желания выйти за него замуж я не испытывала никогда, но от мысли о том, что мне удалось завоевать частичку его симпатии, пусть и небольшую, мне становилось тепло.

Все же он был невероятно обаятельным мужчиной.

Только коснувшись головой подушки той ночью, я поняла, что никто так и не заговорил о смерти Люси. А из-за романтического выступления Мюллера не вспомнила об этом и я.

Подготовка к балу активно продолжалась, недели пролетали одна за другой. После нашего разговора с Мюллером тем поздним вечером я стала очень отчетливо замечать, как его матушка изо всех сил старается быть со мной милой. Риченда же ничего не подозревала. Миссис Мюллер часто бывала с ней резка, но она и не догадывалась, что мачеха Риченды и даже собственный отец обращались с ней гораздо хуже. Напротив, Риченда находила манеру общения миссис Мюллер очень милой.

– Она относится ко мне как к члену семьи, – доверительно делилась со мной она. – Никакой суеты, как вокруг гостей, всегда переходит сразу к делу.

На все эти похвалы и восторги о том, как замечательно они ладят с миссис Мюллер, мне приходилось выкручиваться, отвечая что-то подобающее, и поскорее переводить тему. Риченда также пристрастилась спрашивать, не считаю ли я, что Мюллер вот-вот сделает ей предложение. На это я всегда осторожно соглашалась и пыталась как-то повлиять на ее выбор нарядов.

На самом же деле меня мучили сомнения. Скорее всего, Риченду ждет брак без любви, так должна ли я помогать ей в этом? И так и этак я прокручивала в мыслях тот разговор в саду. Пообещав мне дом и постоянный доход, Мюллер сумел заручиться моей поддержкой, но на сердце было неспокойно. Это действительно выглядело так, будто он пытается сделать для меня все возможное, и его откровенность той ночью очень трогала. Как-то утром, за неделю до бала, я решила взять будущее благополучие в собственные руки и открыто поговорить с Ричендой. Она рассматривала мои планы рассадки гостей в малой гостиной. Бертрам ушел вместе с Мюллером: они теперь нередко проводили дни вместе, когда нужно было заниматься делами поместья. Вероятно, Бертрам пытался чему-то научиться на успешном опыте, и я всеми силами поощряла это стремление. Право слово, с «Белыми садами» ему понадобится вся возможная помощь. А когда Мюллер уезжал в город, Бертрам обычно ходил по пятам за его помощником. В сущности, мы очень редко виделись. Разумеется, никакой возможности заговорить об убийстве мне не представлялось, а он, казалось, был только рад обо всем забыть. Но меня все равно что-то тревожило.

Тем утром Риченда начала разговор как обычно:

– Ты думаешь, Мюллеру важно мое мнение? – спросила она. – Я предложила цветовую гамму для оформления бала, но сомневаюсь, что он ею воспользуется.

– Миссис Мюллер уже выбрала цвета, – уклончиво ответила я. В планы Риченды входили оранжевый, красный и зеленый.

– А, понимаю. Может, ей не хотелось повторять предыдущее оформление? – задумалась Риченда. – Мы же не собираемся напоминать о неприятном прошлом.

– Почему о неприятном, – не подумав, отозвалась я, в этот момент размышляя, не посадить ли епископа рядом с местным священником, чтобы не испортить атмосферу праздника. Обычно епископы не обращают на них внимания, а священники уверены, что те ничегошеньки не понимают в делах прихода, но в обществе все вынуждены вести себя по-христиански.