Все же Джейсон спросил, что собираются предпринять врачи.Сидеть и ждать было не в его характере — его натура требовала действия.

Врач слегка пожала плечами:

— Ничего. Пока ничего… Я уже говорила вам, процессвыздоровления будет длительным. Впрочем, в ближайшие дни что-то должнопроясниться.

— Я понимаю. — Джейсон снова оглядел заставленнуюмедицинским оборудованием палату. Он слышал, что в Париже есть Американскийгоспиталь. Быть может, стоит перевезти Кэрол туда? Впрочем, помощникуправляющего, с которым он разговаривал по телефону, заверил Джейсона, чтолучшей клиники для Кэрол, если это вдруг окажется она, ему не найти. Травматологическоеотделение больницы Ля Питье Сальпетриер считалось одним из лучших в стране.Больные с самыми тяжелыми травмами получали здесь всю необходимую помощь.

— Сейчас я поеду в отель и позвоню детям, а после обедавернусь, — сказал Джейсон. — Если что-то случится, позвоните мне,пожалуйста, в «Ритц». — И он продиктовал врачу телефон отеля, а такженомер своего мобильного телефона. Оба номера одна из сестер тут же переписала вкарту пациента, открытую на имя Кэрол Уотермен. Неопознанной жертвы террористическогоакта больше не было — Кэрол, сама того не подозревая, обрела новое имя и мужа.Это должно было помочь, но Джейсон знал: пройдет совсем немного времени, газетыузнают, что знаменитая киноактриса Кэрол Барбер находится в больнице Ля Питье,и тогда начнется кошмар. Правда, врач обещала, что сообщит подлинное имя Кэролтолько заведующему травматологическим отделением, но Джейсон не особеннорассчитывал, что тайну удастся сохранять достаточно долго. Как только снимутбинты и отключат аппарат искусственного дыхания, Кэрол наверняка узнаеткто-нибудь из сестер или сиделок, и тогда от журналистов не будет спасения.

— Мы постараемся, чтобы репортеры ни о чем не узналикак можно дольше, — заверила его врач.

— Я тоже сделаю что смогу, — кивнулДжейсон. — После обеда я вернусь и… спасибо вам за все, что вы для неесделали, — добавил он с искренней благодарностью в голосе. Ондействительно был признателен врачам зато, что они спасли Кэрол, или, точнее,не дали ей умереть. Это было уже очень и очень много. Джейсон боялся дажеподумать о том, что бы с ним было, если бы ему пришлось опознавать не Кэрол, аее тело, лежащее на холодном металлическом столе в одном из парижских моргов.Судя по тому, что он узнал от врача, все могло быть именно так, и Кэрол выжилатолько чудом. Ей повезло.

— Можно мне еще разок взглянуть на нее? — спросилон, и врач кивнула. Ей нужно было идти по делам, и на этот раз Джейсон вошел вбокс один. Увидев его, медсестры посторонились, давая ему подойти ближе.Остановившись у самой кровати Кэрол, он долго смотрел на нее, потом осторожнокоснулся ее щеки там, где был пластырь. Обожженная кожа уже почти зажила, нопластырь показался Джейсону слишком большим, и он невольно спросил себя,насколько глубока скрывающаяся под ним рана. Судя по тому, что врач упомянула оней только вскользь, под пластырем не было ничего такого, с чем не мог бысправиться пластический хирург, и все же сердце его болезненно сжалось.Рассеченная скула, ожоги, сломанная рука и удар по голове — не слишком ли многодля одного человека?

— Я люблю тебя, Кэрол, — прошептал он, чувствуя,как к глазам снова подступают слезы. — Ты обязательно поправишься, всебудет хорошо, обещаю. Мы все тебя очень любим — и я, и Энтони, и Хлоя.Просыпайся скорее, и ты нас увидишь…

Но Кэрол никак не откликнулась на его горячую мольбу,исходившую, казалось, из самого сердца. Она по-прежнему лежала на койкехолодная и безучастная, словно изваянная изо льда, и Джейсон едва сдержалрвущийся из груди стон отчаяния. Краем глаза он заметил, что обе медсестры отвернулись— на его лице было столько боли и отчаяния, что даже смотреть на него былотяжело.

Потом Джейсон наклонился, чтобы поцеловать Кэрол, и былпоражен тем, как хорошо он, оказывается, помнит тепло ее кожи. Много лет прошлос тех пор, как они целовались в последний раз, и вот все вернулось.Воспоминания нахлынули на него подобно жаркой волне, и все они были светлыми.Все, что было между ними плохого, — все забылось, остались только нежностьи любовь. И он надеялся, что Кэрол тоже не помнит — или старается не вспоминать— о том зле и той боли, которую он ей причинил. Общаясь друг с другом, ониникогда не касались прошлого, а обсуждали только детей или события своейтекущей жизни. Когда умер Шон, Джейсон искренне сочувствовал Кэрол и старалсяподдержать ее как мог. Эта смерть казалась ему особенно несправедливой еще ипотому, что Шон ушел совсем молодым — ведь он был моложе Кэрол. В том, что онумер, когда ему не было еще и сорока пяти, было что-то неправильное,противоестественное. Тогда Джейсон и представить себе не мог, что пройдет всегодва дня, и Кэрол тоже окажется на волосок от гибели. Как тут было не подумать,что жизнь бывает порой и несправедливой, и жестокой. Ему, однако, было грешнопенять на судьбу — ведь Кэрол была жива, и, хотя ее состояние оставалоськритическим, врачи считали, что у нее есть шанс. И это была, пожалуй,единственная хорошая новость, которую он мог сообщить детям.

— Я скоро вернусь, милая, — шепотом пообещалДжейсон, снова целуя Кэрол. Ее кожа была теплой, к тому же за время, что онпробыл в реанимационной палате, Джейсон перестал замечать пыхтение респиратора,и сейчас ему казалось — Кэрол просто спит.

— Я люблю тебя, — повторил он. — Поправляйсяскорее…

И, едва сдерживая слезы, Джейсон быстро вышел из палаты. Онзнал, что не имеет права на слабость — ради Кэрол и ради детей ему нужно бытьсильным.

Покинув больницу, Джейсон пешком двинулся в сторону вокзалаАустерлиц, не обращая внимания на проливной дождь. Только основательнопромокнув, он поймал такси и отправился в «Ритц». Чувствовал он себяотвратительно — словно в один день постарел на десяток лет, не меньше. Джейсонустал, издергался и отчаянно хотел спать, но не это было причиной его мрачногонастроения. Он думал о Кэрол. Она не заслуживала того, что с ней случилось.Никто не заслуживал, но Кэрол — меньше всего. Она была красивой женщиной,хорошим человеком, отличной матерью, а еще раньше она была прекрасной женой идля Джейсона, и потом для Шона. Один оставил ее ради молодой обольстительницы,второй — безвременно умер. И в том и в другом случае на долю Кэрол выпалинемалые страдания. А теперь и она сама оказалась на грани жизни и смерти.Джейсон не пожелал бы подобного и врагу, а тем более — Кэрол. Если бы онпосмел, то гневался бы на всевышнего за то, что тот подверг ее столь тяжкимиспытаниям. Но он не посмел. Слишком многое зависело сейчас от него, слишкомсильно нуждался Джейсон в его помощи. Сидя в такси, которое повернуло к площадиВандом, он молился не только о Кэрол, но и о том, чтобы бог облегчил емуразговор с детьми. Джейсон и представить себе не мог, как он сообщит им о том,что случилось с их матерью.

Джейсон вдруг вспомнил, что сначала он должен сделать ещеодин звонок, и, достав мобильный телефон, набрал номер Стиви в Лос-Анджелесе.На Западном побережье было сейчас что-то около полуночи, но Джейсон знал, чтоона не спит. Кроме того, он обещал позвонить, как только что-то прояснится.