— Да ты что?

— Да. Ами сказала.

Теперь Ави останавливается и булькает горлом.

— Прости, что не предупредил раньше, — говорит Рэнди, — я не сразу понял, как это важно.

— Откуда Ами знает?

— Позавчера вечером, перед самолетом, я помогал ей проверить почту. Дуг прислал сообщение, что обнаружено несколько неразбитых тарелок немецкого кригсмарине. Это условный код для золотых слитков.

— Ты сказал «под завязку». Можешь перевести это в конкретные цифры, к примеру, в доллары?

— Ави, не один ли хрен? Думаю, если Эндрю Лоуб об этом узнает, нам в любом случае крышка.

— Н-да, — говорит Ави. — То есть у гипотетического субъекта, решившего уничтожить улики, был бы вполне серьезный мотив.

— Пан или пропал, — соглашается Рэнди.

Разговор на время прекращается, поскольку им надо пересечь Тихоокеанскую Прибрежную магистраль, и оба согласны, что задача не угодить под колеса требует полного сосредоточения. Последние две полосы они преодолевают бегом, пользуясь затишьем в потоке машин. После этого обоим неохота снова переходить на шаг, и они бегут через парковку ближайшего продмага в лесистую лощину, где стоит дом Ави.

Открыв дверь, Ави выразительно показывает пальцем на потолок, подразумевая, что дом может прослушиваться. Подходит к мигающему автоответчику, вытаскивает кассету, засовывает ее в карман, идет в гостиную, игнорируя ледяные взгляды еврейских нянь, недовольных, что он ходит по дому в обуви, и поднимает с пола яркую пластмассовую коробочку. У нее закругленные углы, ручка, разноцветные кнопки и микрофон на длинном желтом шнуре. Ави выходит в заднюю дверь; микрофон, подпрыгивая, тянется за ним. Рэнди огибает дом с улицы, через высохшую лужайку и кипарисовую рощицу. Вместе они спускаются в ложбинку, которую не видно с улицы. Ави садится на корточки, вынимает из детского магнитофона кассету с песенками, вставляет кассету от автоответчика, перематывает и запускает.

— Привет, Ави. Это Дэйв. Звоню из «Новус Ордо Секлорум Системс». Я тамошний президент, если помнишь. У нас стоит ваш компьютер. Так вот, к нам только что приходили гости. В пиджаках и при галстуках. Сказали, что хотели бы взглянуть на компьютер и будут страшно благодарны, если мы отдадим его добром. А если нет, они вернутся с ордером и с полицейскими, перевернут тут все вверх тормашками и все равно его заберут. Мы пока разыгрываем дурачков. Перезвони.

— Машина сказала, что там два сообщения, — говорит Ави.

— Привет, Ави. Это снова Дэйв. Разыгрывать дурачков не получилось, и мы просто послали их подальше. Главный озверел. Попросил меня выйти. Мы довольно недружелюбно побеседовали в «Макдоналдсе» через улицу. Он сказал, что я идиот. Что когда они придут и все перевернут в поисках Гроба, наши акционеры понесут значительные убытки. Что это, вероятно, станет причиной иска миноритарных акционеров ко мне, и он сам с удовольствием составит исковое заявление. Я пока не объяснил ему, что в «Ордо» всего пять акционеров, и все мы работаем здесь. Менеджер «Макдоналдса» попросил нас выйти, потому что мы мешаем детям есть «Happy Meals». Я притворился напуганным и сказал, что пойду и посмотрю, насколько сложно вынести Гроб. Вместо этого я звоню тебе. Хэл, Рик и Керри перекачивают нашу систему на удаленный компьютер, чтобы, когда копы устроят нам тарарам, ничего не пропало. Пожалуйста, перезвони. Пока.

— Черт, — говорит Рэнди. — Я чувствую себя полным говном, что у Дэйва из-за нас такие неприятности.

— Для него это отличная реклама, — успокаивает Ави. — Наверняка Дэйв уже пригласил съемочные группы пяти разных телекомпаний, они все сидят в «Макдоналдсе» и до одури накачиваются кофе.

— Ну… и что, по-твоему, мы должны сделать?

— Я, без вариантов, еду туда, — говорит Ави.

— Ты знаешь, мы можем просто расколоться. Рассказать Дантисту про договоренность. Насчет десяти процентов.

— Рэнди, выброси это из головы. Дантисту насрать на подлодку. Дантисту насрать на подлодку.

— Дантисту насрать на подлодку, — повторяет Рэнди.

— Поэтому сейчас я поставлю кассету на место, — говорит Ави, вынимая ее из магнитофона, — и поеду на большой скорости.

— А я сделаю то, что велит мне совесть, — говорит Рэнди.

— Больше сигарет, — напоминает Ави.

— Я не буду делать это отсюда, — говорит Рэнди. — Я сделаю это из султаната Кинакута.

Гото Денго показал Ина лейтенанту Мори и охранникам, ясно объяснив, что не надо закалывать этого китайца и проворачивать штык в его внутренностях, кроме как по очень серьезной причине, скажем, при подавлении бунта. Качества, столь ценные для Гото Денго, делают Ина наиболее вероятным зачинщиком массового побега.

Как только отбывает генерал со своим адъютантом, Гото Денго разыскивает Ина — тот руководит проходкой диагональной штольни к озеру Ямамото. Ин из тех, кто вдохновляет личным примером; сейчас он работает в забое, до которого надо несколько сот метров ползти на четвереньках. Гото Денго приходится подойти к туннелю со стороны Голгофы и отправить в штольню рабочего. Тот надевает ржавую каску для защиты от падающих с кровли камней и пропадает в темноте.

Ин появляется, черный от каменной пыли, осевшей на потном лице, в красных ссадинах от камней. Несколько минут он методично отхаркивает пыль из легких. Периодически сворачивает язык трубочкой, выстреливает мокротой в стену и внимательно изучает, как она стекает по камню. Гото Денго вежливо ждет. Система китайских медицинских верований наделяет мокроту чрезвычайно большим значением, и работа под землей дает заключенным обильную пищу для разговоров.

— Вентиляция плохая? — спрашивает Гото Денго. В языке шанхайских борделей нет таких специальных терминов, как «вентиляция»; их он узнал от Ина.

Ин кривится.

— Хочу закончить туннель. Не хочу новые вентиляционные шахты. Трата времени.

Чтобы рабочие не задыхались в забое, надо через определенные интервалы проходить вертикальные стволы, соединяющие выработку с поверхностью. Они отняли не меньше труда, чем сама штольня, и рабочие надеялись, что без новых удастся обойтись.

— Далеко еще? — спрашивает Гото Денго, когда у Ина заканчивается новый пароксизм кашля.

Ин задумчиво глядит вверх. План Голгофы запечатлен у него в мозгу лучше, чем у ее проектировщика.

— Пятьдесят метров.

Проектировщик поневоле улыбается.

— И все? Превосходно.

— Теперь мы продвигаемся быстро, — с гордостью говорит Ин, и в свете фонаря на мгновение вспыхивают его зубы. Тут он вспоминает, что всего лишь заключенный в лагере смерти, и прячет улыбку. — Напрямик было бы еще быстрее.

Ин имеет в виду, что диагональ к озеру Ямамото: