Я усмехнулся:

– Блэк был одним из вас?

– Грегор Мальвора, – подтвердила она. – Мерзавец из семьи Мальвора, но наш мерзавец. Лара не может допустить, чтобы смертное ничтожество, которое это сотворило, осталось безнаказанным. Нельзя ударить в грязь лицом. Ты же понимаешь.

– Я понимаю, что Грегор похитил ребенка. Сделал все возможное, чтобы напугать ее, а потом собирался кормиться ее страхами. Если бы Лютер не убил его, что бы он сделал с девочкой?

– Ой, даже страшно подумать, – ответила Таня. – Но в конце концов, именно этим они и занимаются.

– Только не в моем городе.

Она удивленно подняла брови:

– Кажется, барон Марконе тоже предъявляет права на этот город. Или я ошибаюсь?

– У меня достаточно прав, чтобы доставить себе удовольствие и утопить тебя вместе с твоими громилами в самой глубокой части озера Мичиган, если ты немедленно не отдашь мне девочку.

– Я хочу подержать ее у себя денек-другой. Пока не закончится процесс. Так будет лучше для всех его участников.

– Отдай ее мне. Немедленно.

– Чтобы она подтвердила показания Лютера и добилась его оправдания? – спросила Таня. – Ни за что. У меня нет ни малейшего желания причинять ребенку вред, Дрезден. Но если ты попытаешься забрать девочку, я, пусть и с большой неохотой, убью ее.

Нижняя губа девочки задрожала, по лицу покатились слезы. Она не всхлипывала – плакала молча, словно не хотела привлекать к себе внимания.

Ну ладно.

Я не собирался безучастно стоять и смотреть, как ребенка забирают вампиры.

– Чикаго – город смертных, – сказал я. – И справедливость смертных должна восторжествовать.

– О боже! – Таня снова закатила глаза. – Ты и в самом деле только что произнес это вслух? Ты рассуждаешь как герой комиксов!

– Комиксы, – усмехнулся я. – Давайте-ка посмотрим. Что мне подойдет? «Халк, бить»? Или «Пора крушить»?

Таня напряглась, хотя постаралась не показать этого, и поспешила ответить:

– Тебе не кажется странным совпадением, что единственный профессиональный чародей в Чикаго оказался присяжным на том процессе?

Я наклонил голову набок и нахмурился. А ведь она была права. Чем больше я размышлял, тем сильнее все это напоминало борьбу за сферы влияния.

– Ой-ой, я понял. Лютер был одним из солдат Марконе?

– Настолько преданным, что согласился сесть на десять лет, лишь бы не сдавать Марконе, – подтвердила Таня. – А может быть, достаточно умным, и поэтому понял, что́ с ним случится, если он это сделает. После того как Лютер вышел, он завязал с криминалом, но…

– Когда он попал в беду, Марконе вступился за своего соратника, – продолжил я. – И определил меня в жюри присяжных.

– Лютер попал в серьезный переплет, – сказала Таня. – Марконе контролирует преступный мир, но Лара в последнее время приобрела большое влияние на судебную систему. Думаю, он считает, что человек вроде тебя может стать единственной надеждой Лютера. Довольно отчаянный шаг – попытаться сделать Гарри Дрездена орудием в своих руках. Я слышала, ты такого не любишь.

Вот те раз! Марконе втянул меня в историю с парнем, которого могут несправедливо осудить, прекрасно зная, как я поступлю. Он мог бы обратиться ко мне за помощью, но я бы послал его… куда подальше. Это он тоже знал. Поэтому решил сыграть со мной втемную.

Вот черт! В последнее время они с Мэб действовали заодно. Возможно, он попросил ее все устроить. Повсюду торчат ее уши.

– Таня, – сказал я. – Мне трудновато общаться с вампирами, но ты, думаю, новенькая в этом деле.

Она подмигнула мне:

– Скажем так, уже достаточно старенькая, чтобы быть осмотрительной, и достаточно юная, чтобы не париться по пустякам. – Она взяла со стола бокал. – Все кончено, Дрезден. Ты ничего не сделаешь. Ты не можешь предоставить суду улики, ведь ты присяжный. Не можешь встретиться с Лютером и сказать ему, что нашел девочку, и, даже если бы тебе это удалось, ты все равно не заберешь ее у нас. По крайней мере, пока не станет слишком поздно. Девочка – единственное доказательство того, что Блэк не был несчастной жертвой, но она останется у меня. Дело закрыто. Марконе проиграл этот раунд. А я выиграла. – Она снова подмигнула. – Да и кто такой Марконе для тебя? Ты ему ничем не обязан. Может, сядешь, выпьешь, отпразднуешь победу вместе со мной?

Я смотрел на Таню с минуту.

– Нет, – тихо произнес я. – Ты просто не понимаешь. Речь идет не о Ларе и не о Марконе. А лишь о Лютере. – Я посмотрел на девочку. – Солнышко, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно мягче, – хочешь пойти домой?

Она посмотрела на меня. Малышка была достаточно хорошенькой для ребенка ее возраста, с карамельной кожей и большими зелеными глазами. Она осторожно кивнула и вздрогнула, будто испугавшись, что Таня ударит ее.

– Хорошо, – сказал я.

Таня смотрела на меня с таким видом, словно не до конца понимала, что происходит. Ее голос, однако, стал жестче:

– Джентльмены? Чародею не понравились наши пряники. Пришло время кнута.

Справа от меня, обогнув барную стойку, появились еще четверо мужчин. Все держали короткоствольные дробовики. Слева, из туалета, вышли четверо громил с длинноствольными ружьями разных моделей.

– Считаю до трех, – сказала Таня. – Мальчики, на счет «три» убейте его.

Вот дерьмо! Они обступили меня с обоих флангов. У меня был отличный щит, но работал он только в одну сторону. И куда бы я ни повернулся, головорезы могли выстрелить в мою незащищенную спину.

– Один, – сказала с улыбкой Таня. – Два.

– Герой комиксов? – сказал я. – Будь по-вашему.

– Три, – прощебетала она.

Все стволы повернулись в мою сторону. Мужчины прицелились.

«Hexus!» – прорычал я, выпуская волну разрушительной энергии.

Все лампочки в зале взорвались дождем искр, и клуб погрузился во тьму.

Ружья начали палить, но стрелять в таких обстоятельствах могли только самые уверенные или самые глупые стрелки, поэтому меня не изрешетили пулями. Я решил не стоять на месте. Попасть в движущуюся цель непросто, даже если она достаточно близко от вас. Попасть в нее, когда темно, сложнее. А попасть в цель, движущуюся в сполохах огней, сложнее вдвойне.

Мне повезло, или им не повезло – как вам больше нравится, и я добрался до громил, стоявших около Тани, в целости и сохранности.

Один из них выстрелил, среагировав на шум, но я отразил пулю своим щитом. Увидев сноп искр, обступившие меня с двух сторон головорезы догадались, что я нахожусь среди их товарищей, и никто не стал стрелять мне в спину. Я знал, что Лара нанимала на работу только бывших военных, в основном морпехов. А у них не принято палить в своих сослуживцев.

Я сбросил щит и ударил парня, стоявшего передо мной. С тех пор, как я начал