К концу 80-х годов XVIII века во Франции сложилась революционная ситуация. Страну постиг неурожай. Народ голодал, доведенные до отчаяния крестьяне снова брались за вилы и топоры. А это была внушительная сила: из 26-миллионного населения Франции 23 млн (более 90 %) составляли крестьяне. В торговле и промышленности наступил кризис. К 1789 году государственный долг достиг огромной суммы — 4,5 млрд ливров. У правительства не было денег даже на уплату процентов кредиторам, а от новых заимствований банкиры под разными предлогами воздерживались, не доверяя разорившейся казне. Государство оказалось на пороге полного банкротства. Однако, несмотря на все эти угрожающие симптомы, королевский двор, чтобы удовлетворить свои безграничные потребности, продолжал непомерными расходами бездумно опустошать остатки казны. Огромные суммы тратились на всевозможные развлечения, королевские «дары» своим родственникам и видным сановникам, уплату их долгов. Балы, разного рода празднества и кутежи следовали один за другим. Таким образом, сложившуюся в стране к концу 80-х годов XVIII века обстановку и поведение правящего режима в создавшихся условиях можно охарактеризовать одной короткой фразой — «пир во время чумы».

Чтобы преодолеть острый финансовый кризис, король Людовик XVI по совету своего министра финансов в 1787 году принял решение созвать собрание нотаблей (высшая светская и духовная знать). На него были приглашены и некоторые представители третьего сословия. Естественно, это были не парижские санкюлоты, а люди, не уступающие по богатству сиятельным аристократам, многие из которых являлись их постоянными должниками. Замысел королевского двора состоял в том, чтобы возложить на привилегированные сословия хотя бы часть налогового бремени и тем самым пополнить государственную казну. Однако эта скромная мера вызвала бурное негодование аристократии. Она не пожелала ничем поступиться, даже самым малым, хотя бы ради спасения своего короля. Оплот монархии — дворянство и высшее духовенство — первыми проявили неповиновение королю. Своекорыстные, узкособственнические расчеты не позволили этим «столпам монархии» взглянуть на проблему с точки зрения государственных интересов. В результате такого убогого мышления «цвета нации» она вскоре потеряет все. Социальный взрыв огромной, небывалой еще силы, сметет ее вместе с королем. Пройдет еще немного времени — и из олигархов они превратятся в нищих эмигрантов, а многие из них за свои прегрешения перед народом заплатят и головой.

Оказавшись перед угрозой финансового краха или, как принято теперь говорить, — дефолта, и все нараставшего недовольства народа, нередко приводящего к крупным волнениям, король распускает собрание нотаблей и в 1788 году соглашается на созыв Генеральных штатов (собрание всех трех сословий), не собиравшихся во Франции уже 174 года. На них возлагается задача найти выход из создавшегося положения. Созыв их был намечен на май 1789 года. Не рассчитывая более на поддержку первых двух сословий, король согласился дать третьему сословию двойное представительство в Генеральных штатах. Однако такой весьма важный вопрос — как проводить в Генеральных штатах голосование: посословно или по количеству голосов — остался открытым.

Обстановка в стране продолжала ухудшаться. В конце 1788 — начале 1789 годов в ряде провинций Франции вновь начались крестьянские волнения. К весне 1789 года они приняли угрожающие размеры. Одновременно крупные волнения начались и во многих городах. Народ требовал хлеба и установления дешевых цен на продовольствие. В апреле взбунтовались рабочие Парижа. Их бунт был подавлен войсками. Таким образом, к моменту созыва Генеральных штатов вся страна была охвачена революционным брожением. Выборы в Генеральные штаты прошли в обстановке крайнего общественного возбуждения. Депутаты получили бесчисленное множество наказов избирателей, требовавших проведения в стране широких политических реформ. Буревестники-одиночки, возвещавшие за много лет до революции ее приближение, оказались правы. Теперь революционная гроза неотвратимо надвигалась.

Генеральные штаты открылись 5 мая 1789 года в одном из версальских дворцов. Разодетые в пышные одеяния, сверкающие золотом и бриллиантами, депутаты от дворянства и духовенства разместились в передней части парадного зала, по обе стороны от места короля, которое находилось в головной части зала. Депутаты от третьего сословия, одетые в скромные темные костюмы, заняли его заднюю часть. Речь Людовика XVI, встреченная единодушным приветствием, не оправдала возлагавшихся на нее надежд. Он ничего не сказал о назревших реформах и, более того, выразил свое неодобрение «неумеренному желанию нововведений». Такое же чувство разочарования у депутатов третьего сословия оставил и доклад генерального директора (министра) финансов Ж. Неккера, назначенного королем на этот пост в августе 1788 года. Сам выходец из третьего сословия, знаменитый банкир и один из богатейших людей Франции, Неккер пользовался большой популярностью в буржуазных кругах. Но, как бы там ни было, Генеральные штаты, торжественно открытые королем, приступили к работе. Однако уже на следующий день после их открытия в Генеральных штатах развернулась ожесточенная борьба между депутатами от третьего сословия и представителями от привилегированных сословий по вопросу о порядке голосования. Депутаты первых двух сословий, естественно, выступили за голосование по сословиям, ибо такой порядок голосования давал им двойное превосходство над представителями третьего сословия, но натолкнулись на упорное сопротивление своих оппонентов. Последние были не согласны с тем, что, представляя огромное большинство нации, они превращались попросту в одну треть Генеральных штатов, не способную как-либо повлиять на их работу. На это сразу же указал в своем выступлении граф О. Мирабо — депутат от третьего сословия. Все депутаты от этого сословия единодушно поддержали его. Работа Генеральных штатов, едва начавшись, зашла в тупик. Начались долгие переговоры, завершившиеся безрезультатно. В то время как небольшая часть дворянства и низшее духовенство готовы были пойти на определенные уступки третьему сословию, большая часть дворянства и высшее духовенство не желали отказываться от своих старых прав и привилегий. Заседания третьего сословия проходили при мощной поддержке парижан, прибывающих в Версаль огромными толпами и шумно выражавших свои симпатии избранникам народа. Противостояние в Генеральных штатах закончилось тем, что 17 июня третье сословие в одностороннем порядке провозгласило себя Национальным Собранием, которое объявлялось высшим представительным и законодательным органом всего французского народа. Этот смелый и решительный акт явился для правящего режима словно ударом грома среди ясного неба. Страна застыла в напряженном ожидании. Низшее духовенство поспешило присоединиться к новому представительному органу. Встревоженные власти также поспешили принять меры противодействия. Когда утром 20 июня члены Национального Собрания, как обычно, пришли во дворец, где проходили их заседания, то увидели запертые двери и вооруженную охрану. Поддерживаемые народом, они вскоре нашли новое помещение, где и продолжили свои заседания. Это был достаточно просторный пустующий зал, в котором придворные обычно развлекались игрой в мяч. В тот день члены самопровозглашенного Национального Собрания дали клятву не расходиться, несмотря ни на что, пока не будет выработана и принята конституция. Через три дня после этого (23 июня) король Людовик XVI на срочно созванном заседании трех сословий объявил Национальное собрание нелегитимным, а все его постановления незаконными и призвал Генеральные штаты возобновить работу, сохраняя прежнюю сословную обособленность. Но Национальное Собрание (председатель ученый-астроном Бальи) отказалось подчиниться воле короля и решило продолжить свои заседания. Когда посланец короля маркиз де Брезе явился в зал заседаний Национального Собрания и потребовал от депутатов повиноваться воле монарха, а также очистить зал, его встретил шквал возмущения. Наконец, когда невообразимый шум немного стих, с гневной и взволнованной речью к королевскому посланцу обратился Мирабо: «Пойдите и скажите вашему господину, что мы здесь находимся по воле народа и оставим наши места только уступая силе штыков!» На силовые действия в этой крайне напряженной обстановке король не решился. Так Национальное Собрание одержало свою первую крупную победу над правящим режимом. Результаты ее не замедлили сказаться. Уже на следующий день (24 июня) большая часть первого сословия присоединилась к Национальному собранию. В последующие дни к нему примкнули и остальные депутаты от духовенства, а также часть дворян. Король был вынужден пойти на попятную и санкционировал легитимность Национального Собрания, созданного вопреки его воле.