Редер считается создателем военно-морского флота Третьего рейха. В то же время его оперативно-стратегические взгляды на роль и значение ВМФ в будущей войне, способы его боевого применения носили отпечаток консерватизма. Опираясь на устаревший во многом опыт Первой мировой войны, он являлся апологетом крейсерских операций на море, переоценивал возможности линейного (надводного) флота в войне на море и, наоборот, недооценивал роль и значение новых средств борьбы. Исходя из этого Редер всемерно поддерживал курс на строительство флота, основу которого составляли соединения крупных надводных кораблей. Лишь горькие уроки первых лет войны заставили его приступить к корректировке своих взглядов и отказаться от многих положений, которых долгие годы он неукоснительно придерживался. В частности, кардинальным образом изменилось его отношение к подводному флоту. На завершающем этапе своей военной карьеры Редер уже отдает приоритет в ведении боевых действий на море подводным лодкам и становится ярым приверженцем ведения неограниченной подводной войны.

К флотоводцам Редера вряд ли можно отнести, поскольку стратегическим талантом он явно не блистал. Это со всей очевидностью подтвердилось уже в первые годы Второй мировой войны. Ни в Польской 1939 года, ни во Французской 1940 года кампаниях возглавляемый Редером германский надводный флот практически ничем себя не проявил. Что касается Норвежской кампании 1940 года, то действия Редера в ходе ее проведения были далеко не безупречны, а за достигнутый в конечном счете успех германскому военно-морскому флоту пришлось заплатить слишком дорогую цену. После завершения этой кампании он оказался, по существу, небоеспособным. Понадобились многие месяцы, чтобы утраченную боеспособность хотя бы частично восстановить. Личный боевой опыт Редера был довольно ограничен — ни в одном из крупных сражений силами флота он лично не командовал, не проводились под его непосредственным руководством и крупные военно-морские операции. Он осуществлял лишь общее руководство, а планировали и проводили операции другие адмиралы. Исключением в этом плане является лишь Норвежская операция, но, как уже выше отмечалось, проведена она была со стороны ВМФ далеко не лучшим образом. Редер был скорее способный военный администратор, талантливый, если можно так сказать, министр военно-морского флота, обладавший незаурядным организаторским талантом и обширными познаниями в военно-морском деле, настойчивый и целеустремленный исполнитель.

Редер получил широкую известность на флоте как честный и принципиальный человек, свято следовавший кодексу офицерской чести. Он приложил немало усилий к тому, чтобы укомплектовать флот дисциплинированными, хорошо обученными и не отягощенными политическими пристрастиями офицерскими кадрами. Вместе с тем его педантизм, мелочность в служебных вопросах и нетерпимость к малейшим нарушениям военно-морского порядка вызывали неприятие многих моряков и не способствовали росту популярности Редера на флоте. Гросс-адмирал очень болезненно относился к малейшей критике в свой адрес и не терпел каких-либо противоречий со стороны подчиненных. Во время его командования флотом многие из старших офицеров и адмиралов лишились по этой причине своих постов. В целом же строгий и молчаливый, начисто лишенный чувства юмора и скорый на расправу главнокомандующий кригсмарине особой любовью на флоте не пользовался. Почти полувековая военная карьера Редера завершилась задолго до крушения Третьего рейха. Но это не спасло его от заслуженного возмездия за верную службу нацистам и соучастие в их преступлениях. Учитывая его роль и положение в правящей верхушке нацистского государства, а также тяжесть совершенных им деяний против мира и человечности (создание вермахта — орудия агрессии в руках нацистов) державы победительницы включили Редера в список главных военных преступников, подлежащих суду наций. Но Редеру, несмотря на доказанность большей части выдвинутых против него обвинений, все же удалось избежать судьбы других высших военных руководителей фашистского рейха, к которым Международный военный трибунал проявил куда меньшую снисходительность. Во всяком случае, он не закончил свой жизненный путь, как другие, позорной смертью на виселице. Немаловажную роль в этом сыграла корпоративная солидарность английских и американских адмиралов, выступивших в защиту от слишком сурового наказания своих бывших противников — гитлеровских гросс-адмиралов Редера и Деница. Тем не менее около 10 лет Редеру все же пришлось провести за решеткой. Закончил он свою долгую и бурную, как штормовое море, жизнь, в течение которой ему с одинаковым успехом удалось послужить и кайзеру, и Веймарской республике, и фюреру, пройти две мировые войны и кроме всего этого отсидеть почти 10 лет в международной тюрьме, высокопоставленным и весьма уважаемым пенсионером правительства ФРГ.

В последнюю треть XVIII века Франция вступила как одна из наиболее могущественных и передовых стран Европы. В экономическом развитии она уступала только Англии. Промышленность и торговля играли важнейшую роль в экономическом развитии Франции. Основными торгово-промышленными и финансовыми центрами страны являлись ее столица Париж, насчитывавшая около 600 тысяч жителей, а также такие крупные провинциальные города, как Лион, Марсель, Бордо, Руан, Нант и некоторые другие. Но все же основой ее экономики продолжало оставаться сельское хозяйство, хотя оно было крайне отсталым. Урожайность была довольно низкая, а неурожая и недороды были частым явлением.

Военная мощь Франции казалась весьма внушительной, а ее внешнеполитическое положение — солидным и прочным. Королевская власть по всем внешним признакам сохраняла свой прежний блеск и могущество. Огромный бюрократический аппарат охватывал своими щупальцами все стороны общественной жизни. Главная его функция заключалась в подавлении трудового народа и выколачивании из него налогов и всевозможных поборов. В стране господствовали феодальные отношения. Король обладал ничем не ограниченной самодержавной властью. Его слово являлось законом для всех подданных. Ему принадлежало непререкаемое право окончательного решения всех как внутренних, так и внешнеполитических вопросов в государстве.

Все население Франции делилось на три сословия: первое сословие — духовенство, второе — дворянство и третье — все остальные. При этом «все остальные», т. е. третье сословие, составляло около 99 % всей нации. И тем не менее, несмотря на свое подавляющее численное превосходство над двумя первыми привилегированными сословиями, третье сословие было политически бесправным. Оно несло на себе все тяготы содержания феодально-абсолютистского строя. Старая, дошедшая из глубины веков, формула гласила: «Духовенство служит королю молитвами, дворянство — шпагой, третье сословие — имуществом». Этот ветхозаветный обычай считался непререкаемым, всякая попытка поставить его под сомнение приравнивалась к государственному преступлению и каралась по всей строгости закона.

Дворянство и духовенство вместе взятые составляли ничтожное меньшинство населения Франции. Но эти чуть более четверти миллиона человек образовывали привилегированные сословия, составлявшие господствовавшие классы феодально-абсолютистской Франции. В их руках находились все высшие государственные и церковные посты в королевстве, все командные должности в армии. Они владели большей частью земельных угодий в стране. Эти два привилегированных сословия жили за счет чужого труда, труда нещадно эксплуатируемого ими бесправного народа. Развращенные и изнеженные праздным образом жизни, не знающие особых забот о хлебе насущном, давно утратившие способность к производительному труду, они превратились в паразитическую общественную группу.