— Он говорит о лести? — спросил Чарли. Ложь, которую он согласился произнести о Фарике Фэноне, тоже, по большому счету, лесть.

— Да, сэр, — ответил парень. — Вот что он говорит: «Льстец унижает себя и обманывает того, к кому ласкается. И собаки играют и ласкаются друг с другом, но брось между ними кусок мяса — увидишь, что останется от их дружбы».

Чарли попытался примерить этот «кусок мяса» к своим отношениям с Фариком Фэноном, но никакой аналогии не подобрал. Тогда он спросил парня:

— Конни, ты мне вот что скажи. Что Эпиктет думает о том, кто публично восхваляет некую знаменитость, да, и при этом он действительно уважает… э-э-э… его способности, профессиональные навыки — но не очень высокого мнения о нем как о человеке? Стоит ли произносить такую речь, если ты связан с этим человеком по важному делу и от этого многое зависит?

— А тот, кого он восхваляет, в душе ему не нравится?

Чарли глубоко вздохнул, шумно выдохнул и удрученно сказал:

— Да. Он этого сукина сына на дух не переносит.

— И этот человек говорит речь, восхваляющую знаменитость, чтобы что-то получить для себя?

Секунду старик колебался.

— Да. Ты угадал.

— Не так уж много я угадал, — улыбнулся парень. — Эпиктет говорит, что продавать себя — значит низводить себя до уровня животных, несчастных тварей, таких, как волк или лисица. Он почему-то считает, что лисицы находятся на самом низшем уровне развития.

— Он так и говорит — «продавать себя»?

— Да, так и говорит. Подождите… — Конрад полистал книгу. — Вот, Книга первая, глава вторая. «Обдумай, за сколько ты продаешь свою свободу воли, человек. Во всяком случае, не продавай ее дешево».

— Откуда же тебе знать, дешево ты ее продаешь или нет?

— За сколько бы ни продавал, все равно это слишком дешево, — сказал Конрад, — по крайней мере, я именно так понял его слова, мистер Крокер, — настоящий стоик никогда не пойдет на компромисс. Продажи и компромиссы не в его характере.

— Прекрасно, — заключил Чарли, — но откуда тебе знать, что в твоем характере, а что нет? Допустим, у человека кризис, он должен принять решение. Откуда ему знать, на что он способен?

— Эпиктет это объясняет примерно так: «А откуда бык при появлении льва, когда надо защищать все стадо, знает о своей силе и способностях? Он знает о них, потому что не сразу стал сильным, на это ушло много времени. Как и бык, человек не сразу вдруг становится героем. Нужно пройти суровую закалку, подготовиться и не браться необдуманно за сложные дела», — вот что он говорит.

«Как бык!»

Мать честная, подумал Чарли, из всех животных этому философу надо было выбрать именно быка! В голове тут же запрыгала рикошетом старая песенка, и он уже не мог от нее избавиться:

Чарли Крокер — мужчина хоть куда.

Спина у него, как у джерсийского быка.

Не любит он окру, не любит овес.

А любит девчонку без волос.

Чарли Крокер! Чарли Крокер! Чарли Крокер!

«Как у джерсийского быка!» Этот парень, Конни, будто читал его мысли, будто заранее знал, чем пронять Чарли Крокера, который всегда сравнивал себя с джерсийским быком!

— Это все очень чинно и благородно — на словах, пока твой философ рассуждает о душе, но какое отношение это имеет к настоящей жизни? Давай на секунду представим реальную ситуацию. Ситуацию, когда ты теряешь всё… вообще всё! Понимаешь, о чем я? Ты теряешь всё — дом, в котором живешь, машины, доход — всё! И оказываешься на улице. Ты не знаешь, когда и как придется еще раз поесть. И к чему тебе тогда твои высокие идеалы?

— Ученики часто задавали этот вопрос Эпиктету, и знаете, что он отвечал?

— Что?

— Вы когда-нибудь видели старого нищего? — Парень так и сверлил его глазами.

— Ты меня спрашиваешь?

— Да.

— Конечно, видел, — сказал Чарли, — оборванцев я навидался.

— И что? Они ведь как-то живут? Они находят себе пропитание — триста шестьдесят пять дней в году. Даже они не голодают. Почему же вы думаете, что они могут найти себе пищу, а вы не в состоянии?

— Хорошенькое утешение! Да я скорей помру, чем пойду с протянутой рукой!

Парень улыбнулся, глаза так и вспыхнули.

— Именно об этом и говорил Эпиктет, мистер Крокер. Он говорил: «На самом деле вы боитесь не голода, вы боитесь унижения». Стоики считают — для того, чтобы быть великим человеком, высокое положение вовсе не обязательно. Один из философов-стоиков, Клеант, зарабатывал на жизнь тем, что носил воду. Он был простым рабочим, мистер Крокер. Но никто и не думал проявлять неуважение к нему и его занятию. А почему? Потому что он излучал силу искры Зевса.

Чарли закрыл глаза и попробовал представить такую картину. Он оказался на улице. На какой улице? На Блэкленд-роуд? Там ему достанутся только выхлопы проезжающих «БМВ» да летящие из-под шин камешки. Тогда где? На Пичтри? На Пичтри и пешком-то никто не ходит — кто же будет останавливать свой «мерседес» или «инфинити», чтобы дать Чарли Крокеру монетку? Может, поставить консервную баночку на стоянке у Ленокс-сквер? Но там наверняка есть охрана, которая вышвыривает бродяг еще до того, как они устроятся на тротуаре со своей банкой и плакатиком: «Помогите, пожалуйста. Не хватает 28 долларов на билет домой, в Мобил. С расспросами, советами и нотациями не обращаться». Такой плакатик Чарли видел… где он его видел? На Ленокс-сквер? В центре рядом со зданием «Си-Эн-Эн»? Чарли открыл глаза, посмотрел на этого Конни и покачал головой:

— Я попробовал представить, но не получается.

— Даже если такое произойдет, — сказал парень, — это будет далеко не так ужасно, как кажется, мистер Крокер. Эпиктет сказал бы, что когда вы — я говорю «вы» просто ради примера, мистер Крокер, — Эпиктет сказал бы, что когда вы поддаетесь своим животным порывам и считаете себя лишь жалкой плотью, наделенной звериными инстинктами, вы делаете это в ущерб своему божественному и блаженному родству, той искре, которую дал вам Зевс.

Раздался стук в дверь, и она тут же открылась. Вошла Серена, на лице гнев и страх. Сейчас она была в летнем платье барвинкового цвета и весьма целомудренного фасона, хотя вырез не скрывал грудь. Густые черные волосы волнами падали на спину, а глаза, подчеркнутые цветом платья, казались необыкновенно яркими.

— Чарли! — Она решительно зашагала к кровати. — Кто этот… этот Белл? Он…

— Серена, — перебил Чарли, — ты помнишь Конни, да? — Сейчас было особенно важно, чтобы жена обратила внимание на присутствие парня.

Серена мельком глянула на молодого человека, который уже поднялся.

— Да… конечно. — И опять повернулась к Чарли. — Этот мистер Белл звонит и звонит, без конца повторяет, что ему необходимо, чтобы ты «еще раз подтвердил свое решение». «Подтвердил решение», «подтвердил решение», — талдычит как заведенный, и ему безразлично, кто берет трубку — Жермен, Нина, кто угодно. Что прикажешь с ним делать, а? Что все это значит?