Евы и Мии замедляется, я тоже заснул еще до окончания фильма.

На следующее утро я проснулся от запаха бекона. Оглянувшись вокруг, я заметил двух полураздетых красавиц, все еще стоящих рядом со мной, так что на кухне был только один человек, который мог бы активно действовать. Я осторожно выбрался из-под Евы и Мии, схватил трость и направился на кухню, где нашел Клэр, которая наконец вернулась.

"Доброе утро, мама". Я поздоровался с ней, но немедленной реакции не получил.

Она повернулась ко мне, но на ее лице сияла грустная полуулыбка. Как будто она не была уверена, счастлива ли она на самом деле или нет.

"Доброе утро, милый" — наконец ответила она голосом, в котором не было ни малейшего намека на уверенность, прежде чем поспешно продолжить приготовление завтрака.

"Мама. В чем дело?". Я подошел к ней ближе, поскольку она остановила любое движение, услышав мой вопрос. Я наблюдал, как она смотрела на свои руки, прежде чем она заговорила дрожащим голосом.

«Давай поговорим об этом, когда твоя сестра встанет и после того, как твоя девушка уйдет». Она глубоко вздохнула, чтобы взять голос под контроль. «Просто скажи мне одну вещь. Есть ли у меня шанс это исправить?»

Она все еще не смотрела мне в глаза.

" Ты приняла решение?"

"Да."

Судя по ее поведению, я уже мог догадаться, что она решила, и хотя я не был рад видеть ее такой обеспокоенной, я также почувствовал, как меня охватила странная волна беспокойства. Смею ли я надеяться, что, возможно, у меня снова появится семья? Я подошел ближе, обнял ее здоровой рукой и заговорил тихим, мягким голосом.

«Просто будь моей мамой. Это то, чего мне не хватало».

Это было все, что я осмелился зайти, когда меня спросили о возможности примирения. Я чувствовал, как она дрожит в моем теле, пытаясь сохранить контроль над своими эмоциями. Затем она несколько раз быстро кивнула, прежде чем ее трясущиеся руки продолжили свою работу.

Когда вошли Миа и Ева, их реакция на Клэр была полярно противоположной. Ева тут же подбежала к матери, совершенно счастливая снова ее видеть, и крепко обняла ее. Миа, однако, остановилась как вкопанная и выглядела весьма неловко, прежде чем броситься обратно в мою спальню, чтобы как следует одеться. Следовательно, завтрак прошел довольно тихо: Миа избегала взгляда Клэр, а Ева просто была счастлива снова наслаждаться присутствием Клэр. Вскоре после того, как мы закончили, Миа собрала свои вещи, поблагодарила меня за то, что позволил ей остаться, быстрым поцелуем, а затем ушла к себе домой.

Клэр сохраняла молчание даже после того, как Мия ушла. Она убрала кухню, не говоря ни слова, помогла мне в ванной, ничего не комментируя, и, наконец, просто села на диван и уставилась в пространство. Ева выглядела задумчивой, очевидно, желая, чтобы я подошел к этой ситуации, поэтому я сел на диван справа от Клэр и приказал Еве сесть слева от нее.

«Хорошо, мама. Давай поговорим. Что происходит?" — спросил я, стараясь, чтобы это звучало ободряюще.

Клер вздохнула так глубоко, что все ее тело выпрямилось, прежде чем выдохнуть в протяжном вздохе. Затем она повернулась, взяла обеими руками руку Евы и заговорила.

«В пятницу я разговаривала с адвокатом. Я развожусь с твоим отцом" - сказала она самым заботливым и любящим голосом, который я когда-либо слышал от нее, глядя прямо на Еву.

"Хорошо!" — ответила Ева, удивив всех тем, насколько сурово она звучала.

"Ты... ты не расстроена?" — спросила Клэр, явно ошеломленная.

"Нет. Зачем мне? Если Рождество что-то и доказало, так это то, что он на самом деле не заботится обо мне. Вы случайно заметили, что он НИКОГДА не извинился передо мной? Он также никогда не звонил мне после того, как мы съехали. Как будто его даже не волнует, в порядке ли мы. Если он заботится обо мне только до тех пор, пока он меня трахает, думаю, нам будет лучше без него».

«О боже, я так рада, любимая!» .Клэр внезапно позвала и крепко обняла дочь, и это длилось добрую минуту. Когда они расстались, она посмотрела на меня. — "Итак, вот оно, дорогой. Это мое решение. Я вижу это так же, как и твоя сестра, и я решила попытаться вернуть тебя в свою жизнь. Как бы тяжело ни было, я больше не оставлю тебя».

В ее глазах были слезы, но вызывало беспокойство то, как она держала свое тело. Я не мог сказать, действительно ли она выбрала развод, чтобы восстановить наши отношения, или она просто поняла, что Аарон — засранец, а я — ее единственная альтернатива.

«Если бы вы говорили с адвокатом в пятницу… Где вы были вчера?» — спросил я, все еще стараясь не допустить в голосе даже намека на обвинение или недовольство.

Клер, очевидно, ожидала этого вопроса и не хотела его обсуждать. Но она знала, что должна мне что-то сказать, если хочет развеять мои сомнения, и я видел, как она физически укрепила свою решимость.

«Дорогой… после того, как ты ушел от Джонни… я был не в лучшем месте» - она начала. Она не выглядела так, будто что-то репетировала или искала оправданий. Она просто не гордилась тем, что собиралась нам рассказать. «Я наконец поняла, что все испортила».

В этот момент она расплакалась. Я не препятствовал попытке Евы успокоить Клэр, хотя и ничем ей не помогал. Я пытался понять, к чему должны были привести мои слова в доме Джона. Однако мне не пришлось долго думать. В конце концов, я неустанно указывал на то, что эта семья полностью разрушена. И хотя я никогда не говорил этого прямо, она знала, что, возможно, именно Аарон и Логан начали видеть в женщинах семьи своих личных раздатчиков удовольствий, но именно она позволила это в первую очередь, а затем культивировала это мышление, участвуя безоговорочно в оргиях в течение столь долгого времени.

Как только она достаточно успокоилась, чтобы говорить, не прерываясь постоянными рыданиями, сотрясающими ее тело, она продолжила.

«Я позволила мужу думать о своей семье как о своей личной собственности. Я так избаловала своего старшего ребенка, что он теперь ни о ком не думает, кроме себя. Я позволила им оскорбить мою дочь до такой степени, что это почти разрушило ее жизнь. И я пренебрегла и оттолкнула своего младшего ребенка до такой степени, что он меня больше не любит. У меня нет работы, нет дома, нет семьи.