На самом деле он вышел 4 года спустя, в описании Сагана были и другие очевидно неверные детали. Например, его размышления о раннем названии «Путешествие за звездами»: «Название фильма, кстати, показалось мне немного странным. Насколько я знаю, нет такого места “за звездами”. Фильм о таком месте должен был бы в течение двух часов отображать пустой экран – возможный сюжет лишь для Энди Уорхола. Я был уверен, что это не то, что имели в виду Кларк и Кубрик». Это впечатление основано на шаткой почве, потому что во время их встречи оно еще не было придумано. Когда оно было придумано в действительности, почти спустя год, ни Кубрик, ни Кларк не были им довольны, они рассматривали его лишь как временную меру, поданную под натиском MGM, а не как реальное название фильма.

Саган также написал, что кино «продвигалось для студийного производства в Англии, и даже чрезвычайно важная линия сюжета – концовка! – была до сих пор не продумана этими двумя авторами». Концовка, действительно, не была продумана в течение нескольких лет, возможно поэтому он помнит все именно так. Но, когда они сидели за столом в доме Кубрика ранним летом 1964 года, от начала создания фильма их отделял целый год с половиной, неважно, насколько оптимистично был настроен режиссер. Они даже до сих пор не заключили договор со студией. Риторическое неверие Сагана было ошибочным. Астроном был, в конце концов, приглашен на рабочую встречу на раннем этапе создания сюжета, целью которой было узнать его мнение относительно именно финальной сцены, к которой он отнесся столь скептично.

Во время ужина Кубрик стремился снискать расположения Сагана, спрашивая его точку зрения и вежливо слушая. Он даже согласился с предложением заново собраться на следующий день, чтобы подвести итог их дискуссии. Но на самом деле он был раздражен тем, что видел, как молодой астроном общается в надменной, покровительственной манере. После того, как он проводил своих гостей до дверей, Стэн подождал час, а потом позвонил Кларку в Челси. «Отделайся от него, – сказал он. – Придумай любые отговорки, отведи его, куда хочешь. Я не хочу его больше видеть».

Кубрик продолжал игнорировать мнение Сагана и в следующие четыре года, много раз пытался изобразить инопланетян в своем фильме, а Кларк писал тысячи слов, пытаясь описать их. Если они в конечном счете согласились на неясность, на что-то черное и идеально ровное, это было решением, которые они приняли со временем и благодаря своим собственным усилиям, это не может быть приписано взглядам Сагана, какими бы верными они в то время ни были.

* * *

В своем письме от 23 мая Кларк написал Холдейну: «Кубрик абсолютно прекрасен… мы полностью сходимся во взглядах». Подталкиваемый разговорами с режиссером, он давал чудесный результат в течение второй половины 1964 года. В любой день они могли встретиться в разных местах города и обсуждать что-то, потом он возвращался к своей электрической печатной машинке на 10-й этаж Челси и писал. Он придерживался «диеты» с печеночным паштетом на крекерах, иногда слишком калорийной пище, принесенной его новым сомнительным интересом – ирландским матросом торгового флота, который жил в комнате ниже этажом.

12 июня Кларк записал следующее наблюдение в своем журнале: «Nb энтузиазм Стэна относительно материала позже спал – часть его тактики относительно авторов/актеров?» (Nb – латинское nota bene, значит обратить внимание). Он узнал о практике, знакомой большей части людей, работающих с Кубриком, иногда он был способен довести их до края нервного истощения, а иногда стимулировал их до абсолютного предела их творческих способностей. 20 июня Кларк написал: «Закончил первую главу “Взгляд из 2000 года” и начал сцену с роботом». Обе эти главы были позднее отброшены, но обе они содержали элементы, которые впоследствии появились в фильме. Изначально первая глава содержала размышления по поводу того, что обитатели Земли в 2000-е будет знать, смотря на Луну, что люди там наверху тоже смотрят на них: «И они будут помнить, что среди них есть такие, которых Земля никогда не примет снова, так как она уже собрала вместе всех их предков с начала истории. Это были путешественники, которые не смогли достичь своих целей, но вместо этого победили бессмертие космоса и находились на пути перемен или разложения». В течение нескольких лет Кубрик будет обдумывать отрывок с незабываемым кадром, в котором астронавт Фрэнк Пул летит в безмолвной черной необъятности космического пространства, навсегда погребенный в канареечно-желтом космическом костюме с отрезанным кислородопроводом.

Что касается «сцены с роботом» Кларка, она должна была стать недостающим связующим звеном между концепцией искусственного интеллекта, лучше всего описанной Айзеком Азимовым в середине века в сборнике рассказов «Я, робот» (1940–1950), а также представленной громоздким, жужжащим Робби Роботом в «Запретной планете» (1956), и элегантно освобожденным от телесной оболочки ХЭЛом-9000, компьютером из второй половины фильма. В черновике главы, предшественника ХЭЛа звали Сократ, он был «приблизительно размера и формы человека» и передвигался на ногах, составленных из сложно собранных регулирующих амортизаторов и натянутых пружин, поддерживаемых каркасом из металлических прутьев. Их описание дано подробно. Они гнутся и пружинят при каждом шаге в удивительном ритме, как будто они сами наделены жизнью. Сократ «не умнее, чем одаренная обезьяна», но, если его переключить в «независимый режим», он превращается в автономную личность. Он разговаривает, «самостоятельно производя слова». Имя этого первого наброска искусственного интеллекта будет меняться еще несколько раз, и каждый раз его интеллект будет расти.

В начале июля Кларк достиг двух тысяч слов в день. Прочитав первые пять глав, Кубрик воскликнул: «У нас тут бестселлер». 9 июля Кларк потратил большую часть вечера, объясняя ему, как пользоваться логарифмической линейкой: «Он очарован». На 12 главе Кларк записал следующее замечание: «Теперь у меня есть все, кроме сюжета». 26 июля, в день рождения Стэнли, Кларк наткнулся на карту в Гринвич-Виллидж, на которой была нарисована Земля, “трещащая по швам, с надписью: «Как вы можете отмечать день рождения, когда весь мир может взорваться в любую минуту?”»

В конце июля идея Кубрика написать историю в прозе, преобразовать ее затем в сценарий, а потом искать студийное финансирование, претерпела еще ряд изменений. Теперь он предлагал, чтобы сам роман стал основой сделки по фильму. А потом его можно преобразовать в сценарий. Что касается книги, они опубликуют ее до выхода фильма, сказал он. Если учитывать их совместное авторство в книге, они должны были заключить другое соглашение, с привлечением больших денег. Но это могло подождать.

Созвучности с «Одиссеей» начали появляться постепенно. В другой написанной от руки заметке, датированной 17 августа, Кларк написал: «Выбираем имя героя Д.Б.» Они утвердили имя Дэйва Боумена, им потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что они пришли к отсылке к странствующему герою Гомера. «Буквально спустя несколько месяцев мы осознали, что лук – это символ Одиссея, – вспоминал Кларк в 1968. – Это был полностью бессознательный выбор. Я не могу поверить, что это было случайно». Открытие, что их астронавт походит на хитрого царя Гомера, по-прежнему не распространялось на название фильма. «Параллель с Одиссеем была в наших умах ясной с самого начала, задолго до того, как мы выбрали название», – вспоминал Кларк в 1972 году. К тому моменту они уже сократили название фильма от «Как была завоевана Вселенная» просто к «Вселенной», а 21 августа они снова это название расширили: теперь фильм стал называться «Туннель звезд».