— Да, конечно, так и сделаю!

Вероятно, из-за скоропалительности решения Лейси не сказала вернувшимся сестрам, откуда в действительности взялась девочка. «Это Эми, — представила она, когда сестры снимали в фойе шарфы и пальто, — дочь моей подруги, которой пришлось срочно уехать к заболевшей родственнице. На субботу-воскресенье Эми останется с нами». «Сказка» сочинилась на диву легко, Лейси сама удивилась: ни привычки, ни практики не было, а слова собрались в гладкие фразы и без малейших усилий скользнули с губ. Монахиня с тревогой взглянула на Эми: не выдаст ли ненароком, но в глазах девочки читалось понимание. Малышка умела хранить секреты!

— Сестра, — с типично старушечьим неодобрением начала сестра Арнетт, — хорошо, что вы помогаете девочке и ее матери, однако верно и то, что следовало заранее попросить у меня разрешения.

— Извините! — пролепетала Лейси. — Произошел несчастный случай… Девочку заберут уже в понедельник.

Сестра Арнетт недоверчиво посмотрела сперва на Лейси, потом на прижавшуюся к ее юбке Эми и принялась снимать перчатки, высвобождая один палец за другим. В тесном фойе до сих пор было по-уличному холодно.

— Это монастырь, а не приют, — напомнила сестра Арнетт. — Детям здесь не место.

— Понимаю, сестра, и еще раз прошу прощения. Я просто не смогла придумать ничего другого.

Возникла пауза, показавшаяся Лейси бесконечно долгой. «Милый Господи, — молилась она про себя, — помоги мне возлюбить сестру Арнетт больше, чем сейчас. Она деспотичная и надменная, но ведь, как и я, служит Тебе».

— Хорошо, — наконец проговорила сестра Арнетт и раздраженно вздохнула, — пусть остается до понедельника. Устройте ее в свободной келье.

Лишь тогда сестра Лейси задумалась, зачем солгала и почему ложь сочинилась так легко, словно и не была ложью в неком, более глубоком аспекте соотношения правды и неправды. Дыр в ее истории хватало с лихвой. Что случится, если полицейские вернутся или перезвонят и сестра Арнетт поймет: ее обманули? Что случится в понедельник, когда придется уведомить Отдел по защите прав детей? Малышка казалась тайной, ниспосланной им Господом, даже не им, а ей, Лейси. Ее задача — разгадать загадку. Солгав сестре Арнетт — возможно, это и не ложь, где гарантия, что мать Эми впрямь не отправилась к больной родственнице? — Лейси выиграла время на размышление. Наверное, поэтому она соврала, как по шпаргалке: ее устами говорил Святой Дух, это он открыл ей по-настоящему важную истину, сообщил, что девочка в опасности и нуждается в помощи.

Остальные сестры обрадовались: в монастыре гости появлялись редко, и в основном так или иначе связанные с религией — священники, сестры из других монастырей. А тут маленькая девочка! Едва сестра Арнетт поднялась в свою келью, монахини заговорили чуть ли не хором. Как и когда сестра Лейси познакомилась с матерью Эми? Сколько девочке лет? Что она любит делать? А есть? А по телевизору смотреть? А носить? В накале страстей никто не заметил, что Эми отмалчивается. Сама девочка не сказала ни слова, на вопросы отвечала Лейси. Итак, по ее версии на ужин Эми желала гамбургер и хот-дог — мол, это ее любимая еда — с жареным картофелем, а на десерт — мороженое с шоколадными чипсами. Ей нравится рисовать, рукодельничать и смотреть фильмы про принцесс и про кроликов. Если, конечно, на складе благотворительного фонда что-нибудь подобное найдется. Понадобится одежда: в суматохе подруга совсем потеряла голову и не взяла сумку с детскими вещами. Немудрено, ведь у бабушки Эми (она живет близ Литл-Рока) диабет и больное сердце. Подруга хотела вернуться за вещами, но Лейси заверила, что проблем не возникнет, и отправила ее в Арканзас. На диву складная ложь ласкала слух доверчивых монахинь, и каждая из них запомнила ее по-своему. Через час сестры Луиза и Клэр взяли пикап и отправились сперва в «Пиггли-Виггли» за хот-догами и гамбургерами, потом в «Уол-март» за одеждой, игрушками и фильмами на дисках. Дежурная по кухне сестра Трейси объявила, что помимо обещанных гамбургеров-хот-догов-мороженого на ужин будет шоколадный торт в три коржа. (Пятниц, когда у плиты колдовала сестра Трейси, сестры ждали с особым нетерпением, ведь у родителей Трейси в Чикаго имелся собственный ресторан, а прежде чем стать монахиней, девушка училась в кулинарной школе «Кордон-Блё»). Даже сестра Арнетт не осталась в стороне и, пока готовился ужин, вместе с сестрами и Эми смотрела «Принцессу-невесту». А вот Лейси было не до кино: все это время она думала о Господней воле. Когда прекрасный, по всеобщему мнению, фильм закончился, сестры Луиза и Клэр повели Эми на кухню разбирать покупки: раскраски, карандаши, клей, цветную бумагу и «Зоомагазин Барби». Сестра Луиза добрых пятнадцать минут вытаскивала из пластиковых гнезд зверюшек, гребешки-расчески для собак и мисочки для других животных. Тем временем Лейси поднялась в свою келью и стала молиться за тайну Эми в надежде услышать глас Господа и узнать Его волю. Лейси сосредоточилась, но конкретных ответов на вопросы так и не получила. Но ведь Бог говорит с человеком и иначе. Зачастую Его воля непостижима — сколько ни горюй и ни мечтай о том, чтобы Он яснее выражал Свои намерения, уповать на это не стоит. Как правило, Лейси молилась в часовенке за кухней вместе с другими сестрами, но самые искренние и важные просьбы обращала к Господу в тиши своей кельи. Она даже на колени не вставала — садилась на узкую кровать или за стол, клала руки на колени, закрывала глаза, возносила мысли как можно выше — с детства мысли представлялись ей воздушным змеем: разматываешь веревку, и он поднимается к небесам, — и ждала. Сегодня Лейси отпустила змея к самому солнцу — веревка размоталась, и он превратился в цветную крапинку, — но чувствовала лишь порывы ветра, упивающегося своей силой.

После ужина сестры вернулись в гостиную смотреть сериал про скорую помощь, за перипетиями которого следили целый год, и Лейси повела Эми наверх. Сериал начинался в восемь, а в девять монахини ложились спать, чтобы подняться в пять на утренний молебен. Лейси казалось, что шестилетней девочке в восемь вечера пора готовиться ко сну. Она выкупала Эми, вымыла ей голову малиновым шампунем, нанесла кондиционер, чтобы распутать колтуны, затем тщательно расчесала волосы — от каждого движения гребня смоляные пряди блестели все сильнее — и отнесла старую одежду в прачечную.

К ее возвращению Эми переоделась в пижаму, купленную сестрой Клэр в «Уол-марте», — розовую, со звездами и улыбающимися лунами. Ткань блестела и шуршала, как шелк. Девочка озадаченно смотрела на рукава: слишком длинные, они закрывали пальцы и болтались, словно у клоуна. Пришлось их закатать. Эми вычистила зубы, убрала щетку в футляр и повернулась к Лейси.

— Я буду спать здесь?

В последний раз они разговаривали несколько часов назад, и Лейси подумала, что ослышалась. Она вгляделась в лицо девочки: что за странный вопрос?

— Кто же спит в ванной, Эми?

Девочка потупилась.

— Ну, чтобы я никому не мешала.

Лейси не знала, что и думать.

— Нет, спать ты будешь в своей келье, то есть комнате. Она рядом с моей, я тебе покажу.

В келье было чисто, но пустовато: голые стены, кровать, комод и маленький письменный стол. «Эх, даже коврика на полу нет!» — с досадой подумала Лейси. Завтра она попросит у сестры Арнетт разрешения купить половичок, чтобы девочка не ступала по холодным плитам. Она накрыла Эми одеялом и присела на краешек кровати. За стеной гудели трубы, с первого этажа доносилось бормотание телевизора, с улицы — шепот ветра, перебирающего мартовскую листву на кленах и дубах, и негромкий гул вечернего транспорта на Поплар-авеню.