в субботу и дважды в воскресенье. Какой-то мозговитый журналист, возможно и сам Лон, увидев объявление, вспомнил, что женатый брат Сьюзан Брук жил в районе Восточных Шестидесятых улиц, а со Сто двадцать восьмой улицей вообще все было ясно, и теперь Лон хотел узнать, что происходит. В субботу я от него отбрыкался, но в воскресенье он позвонил уже дважды, узнать, нашелся ли таксист. Не нашелся. Ни слуху ни духу.

Одним словом, паршивый уик-энд.

С Остером я наконец встретился в понедельник днем, в офисе Комитета по защите гражданских прав, занимавшем целый этаж здания на Тридцать девятой улице неподалеку от Лексингтон-авеню. Помещение не особо роскошное, но и не совсем убогое. К своему удивлению, я обнаружил, что телефонистка, она же администратор на ресепшен — средних лет женщина, с сединой в волосах, двойным подбородком и длинным тонким носом, не слишком уместным на пухлом лице, — была белой, даже на тон светлее, чем я. Уже позже я узнал, что из тридцати четырех работников офиса пятеро были белыми, а из этих пятерых четверо работали волонтерами, то есть, по определению Долли Брук, занимались добрыми делами.

Кабинет Остера оказался совсем маленьким, с одним окном, однако после нескольких дежурных фраз адвокат отвел меня в угловой кабинет исполнительного директора Томаса Хенчи. Эта комната выглядела гораздо представительнее: вдоль стен, все свободное пространство которых занимали несколько десятков фотографий, выстроились стеллажи и книжные шкафы. Мне, так же как, вероятно, и вам, довелось пару раз видеть Хенчи по телевизору: широкие плечи, пухлые, но не отвисшие щеки, короткая шея. Кожа цвета крепкого кофе с чайной ложечкой сливок. Хенчи поднялся мне навстречу, чтобы обменяться со мной рукопожатием, к чему я отнесся несколько настороженно. Мужчины с короткими шеями способны играючи раздавить тебе пальцы.

Когда я чуть более часа спустя покинул здание комитета, программа на вечер была легко и без обид согласована. Я объяснил, что Вулф пригласил для беседы весь персонал отнюдь не в буквальном смысле. Он хотел видеть лишь тех, кто контактировал со Сьюзан Брук, или с Данбаром Уипплом, или с обоими сразу, а потому могли предоставить полезную информацию; выбор кандидатов мы оставляли за Остером и Хенчи, но после обсуждения со мной. Это было приемлемо, и мы продолжили обсуждение. Когда я уходил, у меня в кармане лежал список, который я, вернувшись домой, напечатал для Вулфа.

ТОМАС ХЕНЧИ, примерно 50 лет, исполнительный директор. Он был любезен, но не слишком сердечен. Понимает, что эта история вредит КЗГП, и для него все это крайне неприятно. Возможно, считает, что Сьюзан убил Уиппл.

ХАРОЛЬД Р. ОСТЕР, юрисконсульт. Он наверняка сказал Хенчи, что общий сбор в кабинете у Вулфа был его идеей, и я решил не дезавуировать это заявление.

АДАМ ЮИНГ, примерно 40 лет, отвечает за связи с общественностью, тесно общался по работе с Уипплом. Умный и очень серьезный. Думает, будто все знает, и, возможно, так оно и есть. Заносчивый. Кожа цвета светлой карамели.

КАСС ФЕЙСОН, 45 лет, ответственный за сбор средств. Сьюзан Брук работала под его началом. Я с ним познакомился. Чернее черного.

МИСС РЭЙ КАЛЛМАН, примерно одного возраста со Сьюзан, белая. Помогала Сьюзан организовывать встречи и благотворительные вечера. Сьюзан привлекала ее к работе и платила из своего кармана, но мисс Рэй Каллман пока осталась работать. Лично я с ней не встречался, но у меня создалось впечатление, что она не одобряла увлечения Сьюзан Данбаром. В подробности я пока не вдавался, но впечатление создалось именно такое.

МИСС БЕТ ТАЙГЕР, цветная, 21 год, стенографистка. Секретарша была только у Хенчи, поскольку людей не хватало, но мисс Тайгер также записывала и под диктовку Данбара. Еще одно впечатление, возникшее после замечания Хенчи: она была готова не только писать под диктовку Данбара, но и на более тесное взаимодействие. Лично я с ней не встречался.

МИСС МОД ДЖОРДАН, белая, лет 50 с хвостиком, телефонистка и администратор. Попала в мой список исключительно потому, что именно она приняла в тот день звонок от Сьюзан и положила на стол Данбара записку, где говорилось, что Сьюзан вернется в ту квартиру не раньше девяти часов. Мисс Джордан — волонтер, помешана на гражданских правах, очередная любительница добрых дел, определенно небедная, поскольку работает бесплатно и, по утверждению Хенчи, пожертвовала пятьсот долларов для детей застреленного белым расистом Медгара Эверса. Я видел, как мисс Джордан входила и выходила. Старая дева, синий чулок; такие непременно должны быть на чем-то помешаны, в данном случае — на гражданских правах и, возможно, на несправедливостях. Мое личное впечатление, основанное на глубоком знании женщин моложе девяноста.

Все они знали о той квартире. Хенчи, Юинг, Фейсон и Каллман знали, где она находилась. Остер утверждал, что не знает. Джордан знала номер телефона. Про мисс Тайгер ничего сказать не могу.

Спустившись в шесть вчера из оранжереи, Вулф дважды прочитал список, нахмурившись, убрал его в ящик стола и взялся за книгу. На сей раз это было не сочинение Роуза о Шекспире, а книга «Священник и хористка» за авторством известного юриста Кюнстлера. Я в свое время прочел книгу и посоветовал ее Вулфу. За обедом мы с Вулфом обсудили это произведение и сошлись на том, что Полицейское управление Нью-Йорка и офис окружного прокурора впервые так сильно облажались.

Вечер с самого начала не задался. В том случае, если на послеобеденную встречу с Вулфом к нам приходят четверо посетителей или больше, я обычно вкатываю в кабинет мини-бар на колесиках. И действительно, когда прибыл первый посетитель, бар, как всегда, стоял у книжных полок, слева от сейфа. Однако двадцать минут спустя, когда приглашенные собрались и расселись по местам, а в кабинет вошел Вулф, я никому еще ничего не налил. Что ни в какие ворота не лезло. В девять вечера по крайней мере двое-трое из восьми человек, мучимые жаждой или разбитые и измочаленные, желают чего-нибудь выпить, но на сей раз все дружно отказались. И причина заключалась явно не в том, что я недостаточно услужливо вел себя с представителями низшей расы. Во-первых, двое из них были белыми, а во-вторых, когда я хочу продемонстрировать свое превосходство, что случается довольно часто, мне требуется более веская причина, нежели цвет кожи.

Собравшиеся разбились на группы, причем по принципу не цвета кожи, а пола. Вулф велел мне посадить Уиппла, нашего клиента, в красное кожаное кресло, а поскольку он приехал раньше Остера, столкновения удалось избежать. Итак, в первом ряду желтых кресел сидел Остер, рядом