– Сердце мое возрадуется, уста мои развеселятся…

Бросили меня на порог дома Гвоздена, объятого пламенем. Я вскочил, в обгоревшей одежде, и вышел на дорогу, оттуда наблюдая сцены ужаса и горя. Я видел рыдающих рядом с домом старую Живану и ее сноху. Дым стелился по садам и огородам, черная завеса заволокла весь край.

Сократим, доктор, не будем останавливаться на несчастьях драгачевских, мне еще многое надо вам рассказать. В те страшные дни я шел от села к селу, от дома к дому, чтобы разделить с людьми их горе и поддержать в трудную минуту. Я делал это, не задумываясь, что ждет меня самого.

И чем это кончилось для меня? Подождите, расскажу вам все по порядку, дорогой мой доктор, пока могу вещать с этой кровати. На следующий день на дороге к Грабу в месте под названием Караула я встретил женщину с повозкой и двумя коровами. В повозке лежал человек, укрытый пустыми мешками и соломой. В женщине я узнал Станку Йовичич и сказал ей:

– Бог в помощь, Станка.

– Да поможет тебе Господь, отец, – ответила она.

– Кого это ты везешь? Кто-то из твоих заболел?

– Это болгарский солдат, он мертв.

И она поведала мне о случившемся. В их доме служили панихиду по умершему ребенку, когда на пороге появился болгарский патруль. Никого не тронули, только напились и наелись. Но здесь их застала группа четников из отряда Милутина Янковича и открыла по ним огонь. Одного убили, двое других убежали.

Опасаясь мести болгар, Станка погрузила на телегу убитого солдата и увезла из дома.

– И куда ты его? – спросил я.

– Не знаю, лишь бы спрятать где-нибудь.

– Давай-ка отвезем его к Глубокому ручью возле Ездины, там его точно не найдут.

– Как скажешь, отец. Главное – увезти его подальше от дома.

И мы пошли вместе. Женщина гнала коров, я шел рядом с повозкой. У солдата торчали ноги из соломы, и я укрыл их, чтобы ничего не было видно. Когда мы дошли до горной долины у вершины Ездины, Станка предложила тут его и оставить.

– Мы не можем его просто так оставить на съедение диким зверям. Мы должны его похоронить.

– Побойтесь Бога, отец, неужели душмана хоронить будем? – спросила она в недоумении.

– Он вел себя не по-людски перед Богом, но мы не станем ему уподобляться.

Женщина согласилась. В ближайшем доме мы взяли инструменты и доски и стали копать могилу. Я копаю, женщина мне помогает. Земля у ручья была мягкая, работа спорилась. Когда все было готово, мы положили мертвеца на доски и на веревке опустили в могилу. Сделать это было непросто, слабые женские руки не годились для такой работы, а просить кого-то другого из ближайших домов я не решился. Поверх покойника тоже положили доски и засыпали землей.

И только мы направились к телеге и коровам, ожидавшим на дороге, как путь нам преградили четники. Заметив свежий холмик, спросили, кого мы тут похоронили. Я сказал им правду, что мы похоронили болгарского солдата. Они взбесились, несколько раз ударили меня и женщину. Забрали нас с собой и привезли в Ездину, где отвели в муниципальную тюрьму. Один из них приставил мне нож к горлу и пригрозил зарезать, но я остался спокоен, что его еще больше разозлило.

Скорее всего, он бы исполнил свою угрозу, если бы не другой четник, постарше, который приказал задать мне двадцать пять батогов, а женщину велел отпустить. Перед тем как я ушел, они предупредили, что в следующий раз нож в горло меня не минет, если повторю что-то подобное. Выкопали они мертвеца? Не знаю. Больше я не бывал в тех местах. Может, тот болгарин до сих пор почивает там с миром. Если он творил зло, Господь уже совершил над ним свой суд.

Доктор, сегодня воскресенье? Вот как. А вы, вместо того чтобы отдыхать со своей семьей, сидите здесь и слушаете мою болтовню. Шучу, я не считаю, что это пустая болтовня какого-то старикашки. Я вижу, что вас захватили мои рассказы, и вы хотите дослушать до конца. Бог даст, и мы в этом преуспеем, а потом – будь что будет. Но раз сегодня выходной, на этом мы закончим и продолжим через два дня. И передайте привет своей семье.

* * *

Прошлый раз я рассказал вам о болгарском солдате, а теперь черед рассказать о других кровавых событиях в Драгачеве. Это было время отчаянья и скорби, когда смерть летала над нашими домами, махая своими черными крыльями.

Однажды вечером ко мне пришли люди: мужчины, женщины и дети. Их дома горели, и в эту ночь ужаса они пришли за утешением, чтобы помолиться Богу о спасении. Я зажег свечи и отслужил молебен Пресвятой Богородице, в сопровождении несчастных. Пока звенели наши голоса, я смотрел на набожных односельчан, готовых в час отчаянья справиться со своей бедой. После молитвы я обратился к ним с такими словами:

– Братья и сестры, беда не приходит ниоткуда. Человек рожден, чтобы терпеть и о помощи просить Господа. Господь велик и велики дела его, которым несть числа. Он поддерживает нас, принимая в объятия свои. Братья и сестры, нищих Господь спасет от насильников и защитит от рук нечестивых. Наша вера укрепляет нас и делает прочнее гранита.

И люди на это воскликнули:

– Почему же сразу Господь не защитил нас?

– Сколько он будет смотреть на наши страдания?

– Почему он карает нас, а не наших мучителей? За что нас наказывает?

На это я отвечал:

– Братья и сестры, богобоязненные! Это не есть кара Господня, не он вас наказывает. Но знайте, блажен тот, кого Бог карает, а он не ропщет, ведь Всевышний и наносит раны и лечит их. Его рука может ударить, а может и приласкать. Не раз он избавит вас от неволи и не оставит без помощи. В голод спасет от смерти, на поле боя от меча, если ты веруешь в Него и предан Ему.

Эти слова мои народ успокоили, они попросили помянуть в молитве поименно погибших родственников, составили список, и я прочитал:

– Упокой, Господи, душу раба Твоего Велимира, Живка, Светозара, Катарину, Милисава, Младена, Радоицу, Грозду, Милована, Адама, Гвоздению, Ковильку, Якова, Живана, Ранджию…

И так далее по списку, а в конце добавил:

– Блаженны непорочные, следующие земным путем по законам Божьим. Бог да простит души всех, павших от руки вражеской. Аминь!

Я говорил, а с церковных стен на нас глядели лики святых отцов, апостолов, евангелистов. И я попросил верующих повторять за мной слова:

– Господи, к Тебе обращаемся в несчастии своем, избавь нас от угроз и гонений. Утешь нас в несчастиях наших, укрепи духом и исцели раны наши. Вера наша – опора наша. Братья и сестры, повторяйте слова мои: «В страданиях своих полагаемся на милость Твою. Коленопреклоненные пред ликом Твоим, к Тебе воздеваем руки свои. Говорим о страданиях своих, плачем в душе своей. Удостой нас, Господи, заботой своей, останови руку врагов наших, что занесли нож над головами нашими, что огню предают дома наши».

Я говорил, а народ повторял за мной: