— Вы уверены, что по ночам залом для накопителей никто не пользуется? — с сомнением уточнила я.

Миз Вергиди неопределенно пожала плечами.

— Первокурсников просят оставаться в общежитиях после заката, а старшекурсникам зал, как правило, уже не нужен. Кто бы сейчас там сидел?

Судя по запаху — разве что какой-нибудь безумный пироман.

— Скорее всего, вы и ваши коллеги перестарались поутру, и сейчас вода не успевает охлаждать трубы, — безразлично хмыкнул Фасулаки и никакие трубы спасать, разумеется, не побежал. — Вы готовы?

Миз Вергиди предусмотрительно отошла на несколько шагов назад. Фасулаки, не дожидаясь ответа, деловито стаскивал сапоги — по всей видимости, на самом деле моя готовность никакого значения не имела.

— Что ж, — тяжело вздохнула я и протянула вперед руки, перекрестив запястья, — вяжите, господин Фасулаки.

— Даже не спросите, как это работает? — поинтересовался Фасулаки, насмешливо вскинув брови. Но затягивать действо не стал и едва ощутимо задел мои запястья кончиками пальцев.

Гематитовая хватка оказалась куда жёстче.

— Вы ведь так или иначе собирались рассказать.

«… хотя бы ради пары минут откровенного самолюбования, когда вы ни секунды не сомневаетесь в собственном превосходстве». Я вежливо умолчала об окончании фразы и опустила руки, всем видом демонстрируя готовность внимать инструкциям.

Димитрис фыркнул так скептически, словно прочёл мои мысли, но шанса выступить с лекцией не упустил:

— Магия земли при определенном уровне дара позволяет работать с камнем. Чем сильнее маг, тем более плотный материал он может создавать и удерживать в нужном состоянии, — сообщил Фасулаки и сделал паузу — будто специально для того, чтобы здесь все осознали, сколь щедро природа одарила рассказчика.

— Что ж, у вас, очевидно, проблем с камнем нет, — послушно восхитилась я.

— Есть, — вопреки ожиданиям, резковато качнул головой Фасулаки. — Гематит — это мой потолок. Я не способен работать с кварцем или корундом, не говоря уже об алмазах, но кое с чем мне повезло. Вам доводилось слышать об эльфотире?

Кажется, он рассчитывал продолжить лекцию, но здесь я его разочаровала: историей эльфийских войн в «Серебряном колокольчике» не пренебрегали — хоть и преподносили с точки зрения, весьма далекой от стратегии и тактики.

— Конечно, — сдержанно отозвалась я и на всякий случай — мало ли, вдруг и об эльфотире я знала ровно столько, сколько положено леди, а не магу? — озвучила: — Это минерал, который использовали против эльфов во время Войны-под-Холмами. Эльфотир, как и гематит, состоит из железа, а эльфы его не выносят — как и рябину, к примеру. Из эльфотира невозможно выковать клинок, зато он легче стали и чаще всего использовался в качестве защитных амулетов. Его обнаружение стало переломным моментом в войне, и потребовалось всего несколько месяцев, чтобы загнать эльфов под Холмы и вынудить соблюдать границы… насколько это возможно по отношению к эльфам, разумеется.

Потому что сложнее всего было отнюдь не заставить эльфов поступать так, как того требовал мирный договор. Единожды данное слово держало их крепче любых оков. Основная проблема заключалась в том, что эльфы понятия не имели, что такое государственная граница, и их молодежь до сих пор то и дело объявлялась в человеческих городах без официального дозволения на визит.

А потом случались казусы вроде Тэрона. Или что похуже, потому что с понятием «частная собственность» эльфы тоже были знакомы плохо, а вот с огнем и водой у них складывалось гораздо лучше.

Неудивительно, что полукровок недолюбливали. Но маги из них получались отменные, и избавляться от «казусов» люди не спешили.

— Верно, — с едва заметным, но оттого не менее оскорбительным удивлением подтвердил Фасулаки — и тут же нашел повод сделать замечание: — Но вы упустили самое важное. Из эльфотира получались такие превосходные амулеты, потому что он поглощает магию без следа. Не копит, не превращает во что-то иное, а просто заставляет ее исчезнуть — вопреки всем законам природы. Войну мы выиграли, в основном, потому, что лишили врага главного преимущества — более сильных и одаренных магов; а без них люди просто задавили противника числом. Но есть у эльфотира и недостаток: он встречается только под Холмами и считается редким даже там. Все попытки вынести эльфотир на поверхность заканчивались тем, что он в одно мгновение рассыпался ржавчиной.

Я покосилась вниз. Переплавленный гематитовый браслет охватывал мои запястья плотно, будто кандалами, и рассыпаться не спешил.

— Значит, вы нашли способ сохранить эльфотир в первозданном виде, где бы вы ни находились? — подозрительно уточнила я.

Пожалуй, это объясняло, отчего исследовательской работой простого студента заинтересовались армейские чины. И почему ему были нужны чистокровные люди в качестве соавторов и помощников — тоже.

— Только до определенного момента, — развел руками Фасулаки. — Эльфотир в браслете покрыт сравнительно толстым слоем гематита. Как только защитный слой будет поврежден тем или иным способом, сердцевина рассыплется. Плюс в том, что эльфотир будет поглощать большую часть магии, и гематит останется невредим гораздо дольше, чем можно предположить. Но в какой-то момент он поддастся, и наша с вами задача — определить, когда именно. Неплохо бы еще исследовать зависимость необходимой для разрушения амулета силы от соотношения толщины слоев, но для начала давайте попробуем с самым тонким слоем эльфотира, какой я могу удержать стабильным.

— Опасаетесь, что я не смогу справиться и с ним? — невинно уточнила я.

— Не сомневаюсь в вас ни секунды, — насквозь фальшиво улыбнулся Фасулаки и, спохватившись, снял с шеи круглый медальон, похожий на часы с длинной цепочкой. — Это измеритель. Он покажет, сколько сил вы затратили.

Я послушно склонила голову, позволив надеть измеритель себе на шею, и с любопытством уставилась на циферблат. Длинная серебристая стрелка дрожала около засечки с жирным нулем.

— Дерзайте, миз Доро, — посоветовала миз Вергиди, нетерпеливо переступив с ноги на ногу. — Холодает.

Фасулаки бросил на нее нечитаемый взгляд, но промолчал — я уже сосредоточилась на каменной хватке на запястьях.

Первым ощущением была слепая паника. Камень оставался холодным и безразличным, как оковы на Тэроне этим утром, словно никакого дара у меня не было вовсе, и я стиснула зубы, сосредоточившись на ровной черноте гематита — а он все не отзывался и не отзывался. Казалось, он поглощал даже тепло тела, и у меня начали коченеть пальцы, а магические кандалы по-прежнему стискивали мои руки.

Мне не приходилось мерзнуть с тех самых пор, как во мне проснулся дар. Ведь нет ничего сложного в том, чтобы немного согреть воздух вокруг себя? Или даже во всей девичьей спальне…

Но сейчас воздух оставался по-вечернему прохладным, даже когда я сосредоточилась на нем вместо камня. Я пошевелила пальцами, зажмурилась — и сделала то же самое, что и в лекционной аудитории, просто чтобы убедиться, что моя магия все еще со мной.