И только тогда сообразила, что сижу слишком близко. Пока мы были заняты конспектом, это было не слишком заметно — тесное соседство плечом к плечу за школярской партой воспринимается несколько иначе, нежели лицом к лицу — на соседних стульях; но теперь промашка стала очевидна.

Как и то, что попробуй я сейчас отодвинуться, и затравленный полуэльф замкнется в себе, как моллюск в раковине, и наверняка попытается оборвать всякое общение. Но после светопреставления на первой лекции единственным способом сохранить лицо было сделать вид, что ничего не произошло, и продолжать дружить. Иначе злые языки быстро найдут повод высмеять тонущего рыцаря и даму в книксене: обида делает людей уязвимыми — дай только зацепиться!

Поэтому я не сдвинулась с места.

У него оказались эльфийские глаза — совершенно невозможного цвета, темно-темно-зеленого, будто речной омут, высверленный безжалостным водоворотом, — в закатной тени склонившихся над водной гладью ив.

И густые ресницы, длинные, но почти бесцветные — странное сочетание с темными бровями и каштановыми кудрями. Словно природа не нашлась, чем оттенить его глаза, и предпочла обойтись без ненужных акцентов.

Тэрон хлопнул своими невозможными ресницами, медленно вдохнул — и тоже не сдвинулся с места.

— Они заключили пари, — выпалил полуэльф мне в лицо. — Поставили на то, насколько быстро ты превратишься из леди в… просто ещё одного мага.

Пауза в его речи была даже красноречивее румянца. Очевидно, слово, которое использовали в пари, было отнюдь не «маг».

Я вскинула подбородок и немного отстранилась, сцепив руки в замок у себя на коленях. Отсутствие нижних слоев привычного наряда вдруг стало ощущаться так остро, что я с трудом подавила порыв метнуться к шкафу и немедленно надеть все юбки, что у меня были.

Но привычка всегда сохранять внешнее спокойствие всё же пересилила, как обычно. Кто же знал, что именно она принесет мне едва ли не больше неприятностей, чем внезапно открывшийся дар?..

— А начал спор, несомненно, Фасулаки, — предположила я, но Тэрон, к моему удивлению, мотнул головой.

— Налбат. Тот… рыжий, — уточнил он, словно я могла забыть собеседника, с которым обедала не более пары часов назад. — Фасулаки сказал, что это все глупости. Но потом всё-таки поставил на то, что ты продержишься как минимум до защиты его диплома.

— Предусмотрительно с его стороны, — сдержанно отметила я.

Если, конечно, он не имел в виду, что после защиты диплома и выпуска Фасулаки мне понадобится другой покровитель в университете, потому что сама по себе я рисковала не выплыть просто из-за неприязни профессора Кавьяра к профессору Бианту…

А, да кого я обманывала? Насколько я успела узнать Фасулаки — именно это он и подразумевал.

— А остальные? — поинтересовалась Хемайон, поняв, что я слишком глубоко ушла в себя.

— Налбат поставил на то, что Аэлла продержится до второго практического занятия, с кем бы оно ни было, — послушно отозвался Тэрон, — а Спанидис — на первую попытку сдать конмаг.

— Спасибо, Тэрон, — тихо произнесла я и сама удивилась металлу в своем голосе. — Я прослежу, чтобы все они проиграли.

По здравом размышлении я решила, что золотое правило «казаться, а не быть», столь часто применяющееся при необходимости держать лицо и вести себя как подобает леди, прекрасно сработает и с глупым пари. В конце концов, самым важным было даже не убедиться в том, что все трое проиграют, а не навредить себе самой, цепляясь за нежизнеспособные принципы.

Одежда — это всего лишь одежда. Во что ни одень леди, она останется леди, потому что внутреннее достоинство и изящные манеры куда важнее метров ткани и рюшей… а стащила там леди «птичьи» крендели с пенька на опушке или нет — вообще дело десятое!

Поэтому я все-таки оставила нижние юбки в шкафу и вместо того, чтобы возиться с гардеробом, постучалась к миз Вергиди и сдержанно объяснила ей суть дела. Кажется, развеселила и заинтересовала ее даже больше, чем самого Фасулаки, жаждущего выяснить, где же пролегают границы хороших манер. Это же и сыграло мне на руку: заинтригованная миз Вергиди без лишних уговоров согласилась сопровождать меня вечером на полигон.

В конце концов, одно дело — прогуляться с молодым мужчиной по открытым дневным аллеям, где за всеми передвижениями зорко следят преподавателями, и совсем другое — отправиться с ним в ночи на задворки!

Кажется, Хемайон с Тэроном даже пожалели, что им не нужно тащиться по темноте на дальний полигон. Но им на откуп досталось выразительно вытянувшееся лицо Фасулаки, который не поленился заглянуть на последний этаж женского крыла и обнаружил, что его вожделенный материал для дипломной работы отыскал себе дуэнью!

«Дуэнья», впрочем, быстро испортила нам веселье, запросто чмокнув потенциального растлителя в щеку и посоветовав не затягивать — у миз Вергиди в расписании на завтра значилась первая пара, начинавшаяся едва ли не на рассвете. Фасулаки прожег меня взглядом, но в отместку только выразил готовность проводить Тэрона до первого этажа мужского крыла, благо нам было по дороге. Полуэльф покосился на Хемайон, предсказуемо залился краской и поспешил убраться из девичьей спальни, не дожидаясь провожатых.

— Зачем ты с ним так? — укоризненно поинтересовалась миз Вергиди, махнув на прощание Хемайон.

Я опустила ресницы и промолчала, потому как ответ лично для меня был слишком очевиден.

Потому что может. А Тэрон вдобавок так остро реагировал на любое внимание к своей персоне, что среди сбившихся в неконтролируемую стаю сокурсников вызывал невольную реакцию в стиле «ату его!». Что уж там, даже мне иногда хотелось его поддеть — что говорить о старшекурсниках, чья нарочито маскулинная натура никак не желала умещаться в рамки приличий?..

— Как? — невозмутимо переспросил Фасулаки и придержал для меня дверь.

Миз Вергиди, которая уже успела выйти в коридор, обернулась, поджала губы и махнула рукой, не желая пускаться в объяснения и устраивать сцену из-за едва знакомого полуэльфа. Я тоже смолчала, но пометку на будущее сделала.

Пока что Тэрон играл на моей стороне. Было бы справедливо ответить ему тем же.

Фасулаки, как и следовало ожидать, справедливость волновала мало. На первом этаже общежития он бдительно заглянул в коридор противоположного крыла, убедившись, что Тэрон все-таки вернулся в свою комнату, а не пережидает в холле, когда мы уйдем; хмыкнул себе под нос и только тогда повел нас на полигон.

Над Эджином сгущались сумерки, и университетские тропки поприветствовали нас прохладной свежестью: ночи становились по-осеннему холодными, и я даже немного позавидовала миз Вергиди: ее кожаные штаны, должно быть, от ветра защищали куда лучше, чем любые юбки! — и тут же отбросила эту мысль. Полигон пустовал; на песке остались следы босых ног, и тени от фонарей и освещенных окон зала накопителей плясали в них, будто мелкие речные волны. В небе висел длинный хвост дыма от раскаленных печей, и запах гари был так силен, что я едва сдержалась, чтобы не зажать нос.