Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но и боль, и ревность, продолжали кипеть, пока однажды ночью в Берлине, три года назад после жуткого скандала мы не переспали. Тогда я была вне себя, все еще не уверенная, не были ли мы ошибкой как пара, переживая, что мы сорвем наш тур, едва успев почувствовать успех. Мы поссорились, я сказала, что мы не можем быть вместе. Но самое ужасное заключалось в том, что, как только я ушла от него, поняла, как глупо было предпочесть группу любимому человеку.
Поэтому я пошла к нему, чтобы извиниться, дать нашим отношениям реальный шанс и… и я нашла его трахающимся с фанаткой в его гостиничном номере.
С тех пор он наказывал меня дешевыми интрижками, и некоторое время я наказывала его в ответ. Это только сделало меня еще более несчастной и одинокой. Найти что-то реальное с другим оказалось сложно.
До Макса.
Как я могла все еще любить Мику после этого? Я ненавидела его, но была совершенно уверена, что ненавижу его именно потому, что все еще люблю.
Он поцеловал меня в щеку, мягкое прикосновение губ на моей коже. Крепче обнял меня за плечи.
— Я так сильно люблю тебя, — простонал он, словно от боли.
Я резко отпрянула, оттолкнув его руку.
— Нет, это не так. Единственный человек, которого ты любишь — это ты сам.
Мика выпрямился, засунув руки в карманы джинсов.
— Неправда, — в его глазах вспыхнула боль.
Вот в чем была проблема с моим лучшим заклятым врагом. Иногда он был очень жесток в споре, а иногда у него была способность заставить меня чувствовать себя так, будто пнула щенка. Я раздраженно фыркнула.
— Ты только что занимался сексом с фанаткой, а после пришел сюда, чтобы сказать, что любишь меня. Неужели ты не видишь в этом ничего неправильного?
— Одно никак не связано с другим. Она была безликим перепихоном. Ты же бессердечная сука, которая терзает мою проклятую душу.
Вот таким он был. Жестоким. Я вздрогнула и отвела взгляд.
— Мне очень жаль, — прошептал он. — Не знаю, зачем это сказал.
Потому что мы были в полном беспорядке. Мы были в таком беспорядке, который невозможно было уже исправить.
Я отодвинула табуретку от стола и встала, одергивая юбку.
— Мы скоро выступаем.
— Мне очень жаль Макса, — сказал он. — Я все испортил. Я пытался сказать ему правду.
Макс был солистом группы Talking Trees. Мы начали встречаться восемь месяцев назад, и я пригласила его группу в тур вместе с нами. Он был милым, творческим и тихим. Быть рядом с ним было так спокойно и безопасно, он обладал способностью защитить мой разум от всего сумасшедшего, что пришло со славой. Он был из тех парней, которые, как я точно знала, никогда не позволят славе скомпрометировать искусство. Я не знала, была ли влюблена в него, но точно была счастлива с ним, как никогда.
Пока Мика не начал свою драму, наполняя голову Макса неуверенностью в нас. Последней каплей был Мика, целующий меня и уверяющий Макса, что это взаимно. Поверив мне, так как Мику я оттолкнула, Макс все равно со мной порвал, устав от этой драмы. И кто мог его винить?
Так что теперь я застряла в туре со своим бывшим парнем, потому что Мика был большим ребенком-мужчиной.
— Дело уже не в Максе, — я прошла мимо него, направляясь к двери, но его следующие слова заставили меня остановиться.
— Ты думаешь, я не вижу, как тебе грустно, но я вижу. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой, Скай.
Я знала, что он знает… и именно поэтому я действительно его ненавидела. Злые слезы хлынули из глаз, я оглянулась на него.
— А тебя это вообще волнует?
Он вздохнул с сожалением, но сказал:
— Честно говоря, я боюсь того, что это значит для группы, поэтому стараюсь не волноваться.
В груди все болело от его эгоизма.
Я повернулась, чтобы уйти, когда мой телефон внезапно ожил. Планируя проигнорировать его, я открыла дверь, но меня остановили двое мужчин в костюмах, преградив мне дорогу.
На их лицах застыло такое скорбное выражение, что у меня внутри все сжалось.
— Скайлар Финч? — спросил тот, что повыше, показывая мне свой полицейский значок. — Я детектив Роулингс, а это детектив Брант. Можем ли мы войти?
Недоумевая, что же, черт возьми, произошло, я попятилась назад, жестом приглашая их войти в комнату. Они нахмурились при виде Мики, который встал рядом со мной в защитной позе.
— Возможно, нам следует поговорить наедине, мисс Финч, — тихо предложил детектив Роулингс.
То, как они смотрели на меня… как будто у них были новости, которые они не хотели сообщать.
— Вы можете говорить все в присутствии Мики.
— Тогда… Мисс Финч, боюсь, у нас плохие новости…
Детектив говорил, но сейчас, оглядываясь назад, я не могу вспомнить его точные слова. Что-то вроде «ваша мать», «отчим», «вооруженное ограбление», «выстрел», «слишком поздно», «сбежал», «мне очень жаль», «пойдемте с нами».
Перспектива.
По какой-то странной причине это было единственное, о чем я могла думать в тот момент.
Я была наказана за отсутствие перспективы.
ГЛАВА 9
Сегодня
Глазго, Шотландия
О'Ди уставился на меня, держа стакан с кусочками разнообразных фруктов и датское печенье, которые принес с собой.
Только физическое истощение заставило меня заснуть прошлой ночью. После того, как О'Ди ушел, мой мозг гудел, словно в него выпустили целый пчелиный рой. Я снова и снова перебирала варианты. Воспоминания, которые я так старательно пыталась похоронить, снова всплывали на поверхность. Это была его вина.
Я сердито посмотрела на шотландца. Он подталкивал меня двигаться дальше, несмотря ни на что. Это была трудная для меня концепция, потому что еще пару дней назад я полностью отказывалась от своей прежней жизни. Тогда мне было все равно, как это выглядело со стороны, главное — что мне больше не нужно принимать трудных решений. Это было освобождение.
Однако, как бы мне ни было неприятно это признавать, О'Ди отразил как в зеркале мое поведение. Было ясно, что он не одобряет, что я не осталась в США, чтобы встретиться с
