– А мир изменится? – иссохшими губами промямлил Аден.

Скрывая рукой повреждённый глаз, с сочащейся с него серой струйкой, явно не крови.

– Станет лучше или хуже?

– А вот это, уже решит каждый для себя сам. – Ганкер посмотрел на ночное небо, потянувшись рукой, норовя коснуться звёзд. – У всех нас свой собственный мир и только лично мы, придаём ему истинный вид. Каковым стоит быть.

Лучи прожекторов приближались, под шум гипердвигателя Горгоны о тишь пустыни, Ганкер внезапно остановился, указывая на увесистые ящики из под инструментов.

Распакованные у каждой повреждённой секции обшивки судна, нигде не наблюдался сам скропотично работающий маленький механик.

Один ящик зашевелился, бугорком песка от него, проплывая к более неосвещённому, к воздуху всплыли клешни, с основой верхнего туловища воронкой, втянутой в себя как губка.

– Скорее! – проревел Ганкер.

Оба разделились по направлению к трапу, держась у освещённых Горгоной областей, моментально подпрыгивая, только один из подобных бугорков мчался в их сторону.

Ганкер, первым запрыгивая по трапу в корабль, мигом помчался в сторону рубки.

Истерично запуская всевозможные последовательности запуска, на предпоследней секунде чудом позволив Адену запрыгнуть следом, оппалив часть одежды разогретыми двигателями.

Двинув штурвалом, звездолёт восстановил положением в пространстве, оцепляя не восстанавливаемые секции шлюзов, грудой крупных коробок опадая об остекленевший песок.

По тяге вылетев с пустынной планеты, корпус окрасили цвета двух соревнующихся звёзд.

По автоматике пролагая дорогу к ближайшей точке транзита.

– И что это всё было? Вся та… хрень. – Ганкер отпустил штурвал, передавая полномочия автопилоту. – Подобного я ещё ни разу не видел, хотя бывал, поверь мне, много где.

– Меня, как бы осенило.

Убрав руку с глаза, уже заживший зрачок Адена изменил цвет, пигментами с жёлто-синего к бело красному.

– Как сон, на яву, а потом. Столпы сотворения. Как большие облака меж звёзд или звёзды образующие облака позади той станции. Это невозможно передать словами, только увидеть. Лично.

– Выходит это был дар, и ты вроде как, отныне можешь читать все эти символы. Хм. – промычал капитан.

Разочарованно стукнув о приборную панель, покряхтев спохватившись за кровоподтёк на одежде.

– Может… – хотел предложить помощь Аден.

– Ничего.

Гордо подняв голову, капитан вызвал панель с вводом координат транзита.

– Значит столпы сотворения, говоришь? – с иронией произнёс Ганкер.

У транзита, возникая множественными огнями, Горгону заглотил пространственный туннель.

Сквозь него, по пути обтекаемых лучезарными цветами, проскочил голубоватый огонёк, изжарив левую сторону корпуса, со всплеском оканчивая недолгое путешествие.

С изогнутых колец транзита вышла Горгона, по автоматике совершая многочисленные манёвры от груд космических обломков.

Усеянным полем частей всевозможных кораблей.

Современных, относительно новых, узнаваемых старых и абсолютно древних, чужих.

Очевидно повезя одной единственной Горгоне, сразу с прыжка не разбившись, уцелеть.

Или возможно, поджидая свою смерть совсем скоро, скрывшись за случайным крупным обломком.

Во главе сего космического кладбища, возвышавшись, парила многогранная станция.

Как корона над жёлтой звездой, обоюдным пламенем высасывая соки.

Аден и Ганкер замерли, всего на ничего.

Невозможными оторваться от столь ужасного величия, сотворения чужой гениальности или злого рока.

В достаточном замешательстве, позволив одному из множества витающих мусорных обломков, угодить по правому борту корабля.

Срывая под корень левое крыло и часть хвоста, Горгону понесло.

Безмерно несясь к многограннику, их ждала неминуемая гибель, но…

Сверкнув, со станции раскрылось внитие, ярчайшая, как сама звезда.

Не допуская совладать – зажмуриться, при скорости закричать, инстинктивно прикрывая голову руками.

Скользнув в освещённый туннель и проскрежетав днищем, Горгона распадалась на части.

На скорости выдернув Адена из сидения рубки, ударив спиной, после грудью, неся к разорванному корабельному корпусу, а оттуда прочь в неизвестность.

Проревев, неслись оплавленные обломки.

Носом бывшего космолёта, влепясь о несущий строй посадочного ангара, на месте столкновения возникнув кипящей вмятиной, из раскатов плазменных фонтанов догоравших двигателей.

Унесшим его прочь вихрем, подхватывая, впоследствии навалившись на ногу, грузным, в ширину до метра оболочкой листа.

Жёлтыми от окраса вертикальными полосками, преимущественно наносившееся о внутреннее противорадиационного покрытие.

В минуту дробления Горгоны, распустив судно по швам, выкидывая веером, как из ладони горсти семян, узкими остриями утыкивая место крушения.

Попробовавший исполнить во всю грудь вдох, попытка отдалась кашлем, вместе с захлёбывающейся слюной, сбившей доступ кислорода мучительными болями верхнего промежутка тела.

Аден учащённо засопил, откинув голову, краем зрения отмечая, как бушующим плменем, растекался пожар.

Ещё не так близко, чтобы касаться, но уже горячими струйками подогревая, заставив шевелиться.

Задвигав телом, намереваясь освободиться, обеими руками вцепляясь о тяжёлый лист.

Когда, наконец, поддавшись, с усилиями набухших вен, опрокидываясь вдавленными кольями, по бедру пустились многочисленные кровавые струйки.

Не испуская и писка, сжимая зубы, от отчаяния Аден перекрыл рваные раны.

Окропившись, красным пятном давно переливаясь сквозь пальцы, он судорожно заморгал, усматривая овальный проём из ангара.

Аден заполз, от собственного превозмогания, вначале тихим свистом, после закладывая уши.

Подбадриваясь растущей позади огненной спесью, он как можно быстрее вскидывал руки.

И вот достигнув, кое-как неуклюже переваливаясь о высокий переступ, сразу за ним ухватившись, подтягиваясь по трубам к ручным поручням.

Именно так – вприпрыжку, следуя вдоль неё, по протяжённости вглубь неизведанной станции.

Стоило ему только миновать первые тридцать шесть охватов рук и чуть более соизмеримых хромающих поддрагиваний ногами, отзвенев давнишно не работавшими цоколями, по отдельным крошечным участками, зажигалось освещение.

Возникнув, возвращая к бурной жизни плоские отражатели инфографиков.