Вечером я позвонила Ивану, но смогла поговорить только со свекровью. Я попросила, чтобы бывший муж сразу же связался со мной, если с ним в свою очередь свяжется тетка, которая руководила литературными рабами.

– Так он с ней поехал встречаться! – сообщила бывшая свекровь. – Я так обрадовалась! Кариночка, спасибо тебе за заботу. Он тебе завтра днем позвонит, я заставлю, пока не напился. Может, она ему опять работу даст? Не за Рыжикова, за кого-то другого писать?

Я порадовалась за бывшего супруга – одной проблемой меньше, пусть сам ищет себе работу! – И занялась сыном и родителями.

Однако на следующий день мне в офис позвонил отец и сказал, что только что звонила моя бывшая свекровь. Новость оказалась печальной.

Ивана нашли мертвым недалеко от дома. Его ударили по голове (или он сам ударился, падая) и обчистили карманы, а потом Ванька просто замерз. Он был пьян, и редкие прохожие – если кто-то вообще обратил на него внимание – и не подумали оказать ему первую помощь. Вероятно, Иван заснул – и не проснулся. Или отключился – и не проснулся. Утром его обнаружили дворники, которые хорошо его знали. Свекровь, у которой прихватило сердце, просила меня съездить в морг для проведения официальной процедуры опознания. Отец продиктовал телефон следователя, с которым мне было нужно созвониться.

Я отправилась к шефу. Тот сказал, что я могу уйти хоть прямо сейчас, если это требуется, и погрузился в свои дела. Он понимал, что в данном случае мне не нужно выражать соболезнование и изображать скорбь. Мы с мужем давно разведены, любовь ушла еще раньше. После нашей последней встречи во мне проснулась только жалость, да и то скорее к свекрови, чем к Ивану.

Но ведь ему звонила та тетка…

Вождь партии резко очнулся, задумался, потом спросил, обнаружили ли при Иване мобильный телефон. Этого я не знала. Но если карманы были вывернуты, следовало предположить, что и сотовый тоже забрали. Хотя у Ваньки просто могло не быть аппарата. И женщина-редактор могла звонить на домашний номер, зная, что к телефону скорее всего подойдет трезвая мама.

– Звони свекрови, как раз соболезнования выразишь.

Пожилая женщина рыдала и никак не могла понять, чего я от нее хочу. Наконец сообразила и сказала, что тетка звонила Ваньке домой. Естественно, никакого АОНа в их квартире не было.

– Попроси номера телефонов Андрея и Славы, – подсказал мой шеф.

Бывшая свекровь положила трубку рядом с аппаратом, отсутствовала довольно долго, но все-таки нашла записную книжку Ивана – или блокнот, тетрадь, обрывок бумаги, на котором записаны телефоны (зная Ивана, можно предположить что угодно). Правда, опять же зная Ивана, следовало предположить, что тот записал нужные номера в несколько мест и, по крайней мере, хоть что-то должно было остаться в квартире. И осталось.

Я обещала заехать к свекрови после морга. Шеф сказал, что поможет с организацией похорон, и сразу же вручил мне пятитысячную купюру. Он явно понимал, что на похоронах Ивана будет в несколько раз меньше прощающихся, чем у Петра Рыжикова, и похороны обойдутся в несколько раз дешевле.

Позвонила следователю, и тот спросил, когда я могу прибыть на опознание. Даже выразил готовность заехать за мной на машине. Я поразилась такому сервису, но оказалось, что мужчина как раз едет из центра в сторону морга судмедэкспертизы, а ему нужно поскорее оформить все бумаги, и если я помогу ему это сделать сегодня, то он будет только рад. Я назвала адрес офиса нашей партии.

– «Демократический выбор масс»? – пораженно переспросил следователь. – А не вы ли случайно обнаружили Петра Рыжикова?

Выяснилось, что я разговариваю с тем же симпатичным молодым человеком, которого впервые увидела в квартире, где творили мой бывший муж с двумя соавторами. Шеф, слушавший мой разговор, на всякий случай решил слинять из офиса, чтобы лишний раз не встречаться ни с кем из представителей органов. Не любят наши люди этих самых представителей, причем люди из самых разных слоев общества. Меня вождь попросил вечером ему позвонить и рассказать, как прошло общение с милицией.

Следователь сказал, что собирался к нам заехать, но пока не находил времени, а раз уж дело складывается так, то он побеседует со мной и по поводу убийства Рыжикова.

– Думаете, я что-то знаю про его убийство? Вы ошибаетесь. Я впервые была в той квартире, а при жизни видела Рыжикова всего один раз – на презентации книги.

Следователь буркнул, что обсудим все вопросы при встрече, и отключился. А вскоре подъехал. Шефа уже не было.

Молодой человек с интересом оглядел офис, но, вероятно, помещение не произвело на него большого впечатления. Ну да, у других партий и общественных организаций побогаче. Наш шеф предпочитает минималистский стиль. Конечно, у нас сделан хороший ремонт, но нет никакой вычурности. Мебель финская и очень удобная. Все в бледно-серых тонах.

Я спросила, не желает ли гость выпить кофе. Гость желал. Я пригласила его в переговорную, чтобы нам никто не мешал, поняв, что он решил со мной побеседовать до совместного посещения морга.

– Ваш муж был на похоронах Рыжикова, – начал следователь. – И вы были. Я неоднократно просмотрел запись. Почему?

– Я сопровождала шефа. Я сопровождаю его практически на все мероприятия.

– В какой роли?

– В разных, – хмыкнула я. – Если вы хотите спросить, не являюсь ли я его любовницей, то нет, не являюсь. Я не в его вкусе. Кроме того, и он никогда не позволит себе заводить шашни на работе. Я – его помощница, что подразумевает огромный круг обязанностей. Когда мой начальник что-то забывает, я подсказываю. Я веду записи на всех мероприятиях – с кем нужно будет связаться, какие вопросы выяснить. Шеф просто не в состоянии все запомнить, а записывать иногда просто нет времени или неудобно. Я стою за спиной и это делаю.

– Но похороны…

– Рыжикова? Там тоже в некоторой степени была деловая встреча.

– Ну, в общем, да… Но там оказался и ваш бывший муж. Вам нужно объяснять, что они из совершенно разных кругов?

– Оба – члены Союза писателей России, – пожала плечами я.

Это соответствовало действительности. Мой бывший муж регулярно посещал заседания поэтической секции. Рыжиков, возможно, не посещал никаких, а вступил ради престижа. Никто из его окружения не мог похвастаться таким красным членским билетом.

Следователь задумался, потом сказал, что ему нужно проверить кое-какую информацию, и нам с ним еще придется встречаться. Я опять пожала плечами, и вскоре мы отправились в морг для официального опознания.

Это на самом деле был Иван. На глаза у меня невольно навернулись слезы. Ведь в нашей жизни было и много хорошего, в особенности, когда мы оба были молоды и полны надежд…

Тело накрыли простыней, меня проводили в какой-то кабинет, где спросили, не требуется ли нашатырь. Я покачала головой. Мне хотелось только поскорее покинуть сие заведение. Следователь тем временем спрашивал про какие-то фотографии и вскоре протянул мне целую пачку.