— Отличная мысль, — согласился герцог. Советы Гаррета почти всегда оказывались полезными. — Послушайте, мистер Уилсон, скажите вашей матушке, что преподобный Гаррет заглянет к ней в четверг после полудня. Приходите сюда, чтобы проводить его к себе и показать, где вы живете.

— Да, сэр, — кивнул мальчик. Он с любопытством посмотрел на Гаррета. — Вы священник?

— Да, верно.

— Но вы совсем не похожи на священника. Моя мать сразу распознает, когда ей лгут.

— Благодарю вас, мистер Уилсон. — Гаррет улыбнулся. — Я представлю ей доказательства. Этого будет достаточно?

— Точно не знаю, но думаю, что да.

— А как же я, по-вашему, выгляжу? — заинтересовался Гаррет.

— Как солдат, вернувшийся с войны.

— Так оно и есть, — закивал Гаррет. — Но война ведь закончилась, и теперь я нашел другое призвание. Скажите, а как выглядит он? — Гаррет указал на герцога.

— Как богатый человек, который может иметь все, что захочет.

— А если точнее — то почти все, — усмехнулся Мерион.

Гаррет снова закивал:

— Да-да, конечно, «почти» — очень важное слово. — Он проводил мальчика до двери. Вернувшись к хозяину, проговорил: — У тебя интригующий круг знакомых, Линфорд.

— Да, похоже на то. Но после сегодняшнего вечера я склонен гадать, не предпочитает ли мистер Уилсон красть столько, сколько ему угодно, вместо того, чтобы работать на меня.

— Да, я тоже заметил, как этот малый постоянно оглядывал комнату, — согласился Гаррет.

— И все же мальчишка интригует меня, — продолжал герцог. — Но хотел бы я знать, почему…

Гаррет смерил его взглядом, который они оба называли «вызовом викария», и Мерион вновь заговорил:

— Видишь ли, этот мальчик чем-то напоминает мне юного Кеплесса. И у меня есть план… Налей-ка нам бренди, и я расскажу тебе о нем.

Гаррет выполнил просьбу, а затем герцог разъяснил гостю свою идею законопроекта, который должен был обеспечить постоянный доход вдовам и сиротам, потерявшим кормильцев. Внимательно выслушав, Гаррет сказал:

— Благородная задача, Мерион. Но, как ни печально, слишком уж благородная.

«Слишком благородная»? В первую их встречу он обвинил Елену Верано в излишнем благородстве, и вот теперь… Теперь вдруг оказалось — у них есть нечто общее.

— Да, наверное, ты прав, — пробормотал Мерион. — Но по крайней мере благодаря этому законопроекту многим людям станет известна проблема.

— Полагаешь, она им неизвестна?

— Да, очень может быть. Потому что многие из нас живут в ограниченном пространстве. Ограниченном нашими поместьями, лондонскими сезонами и Гайд-парком. Так было и со мной, когда я долго жил в своих загородных владениях. Но теперь-то я кое-что узнал о жизни других людей.

— А я кое-что узнал во время войны… — в задумчивости пробормотал Гаррет.

Они немного помолчали, потом герцог вдруг проговорил:

— Знаешь, я сегодня нанес визит одной леди… Так вот, ее слуги похожи скорее на членов семьи, а не на слуг.

— Ты навестил даму?

Мерион со вздохом кивнул. Он уже пожалел, что заговорил об этом.

— Да, навестил. Я отказался от предложенного вина, поскольку мне показалось, что служанка вот-вот отчитает меня за это. А другая пряталась за дверью соседней комнаты и подслушивала.

— Значит, у тебя появилась женщина?

— Нет-нет. — Герцог покачал головой. — Мне кажется, что она интересуется кем-то другим.

Даже если лорд Уильям и не ухаживал за Еленой, Мерион был уверен в том, что виконт мог лишить его надежды познакомиться с ней получше.

— Кроме того, у меня нет времени на то, чтобы расширять круг знакомств.

— О, Линфорд, если ты так рассуждаешь, то это означает только одно: в твоей жизни слишком много случайных и лишних людей.

— Теперь ты заговорил как викарий, — заметил Мерион с улыбкой. Он подлил в бокалы бренди и пробурчал: — Ох, Майкл, зачем я позволил тебе жениться на Оливии и поселиться в Пеннфорде?

Его зять рассмеялся.

— Позволил, потому что знал, что твоя сестра будет со мной счастлива, а у тебя появится собеседник.

— Ты хочешь сказать — исповедник?

Майкл снова рассмеялся, но тут же закашлялся. Потом проговорил:

— Нет, ты не нуждаешься в исповеднике. Но тебе требуется доверенное лицо.

— Боюсь, что теперь, когда ты стал викарием и твое положение упрочилось, у тебя есть ответы на все вопросы, — с ухмылкой заметил герцог.

— У меня всегда были ответы на все вопросы, ваша светлость. Однако теперь мое положение дает мне право давать эти ответы. — Гаррет попытался подавить новый приступ кашля, но чуть не задохнулся.

Герцог с беспокойством посмотрел на него и спросил:

— Майкл, зачем ты приехал в город? Полагаю, показаться доктору?..

— Это не обязательно. Мой кашель — всего лишь последствия жестокой простуды. Знаю, что мне тогда не следовало выходить из церкви и стоять на улице, пожимая всем руки. Но казалось, что было довольно тепло для марта.

— А как Оливия?

— К счастью, она не подхватила простуду. Но вместо простуды носит кое-что другое, о чем и поручила тебе сообщить.

— Ее разнесло? — Мерион радостно улыбнулся.

— Да, именно так! — просиял Гаррет. — Она опасалась, что это известие может огорчить тебя. Но похоже, что этого не случилось.

— О, Майкл, я в восторге! И сейчас же напишу ей!

В отличие от Ровены Оливия не отличалась хрупким здоровьем, и это вселяло надежду на благополучные роды.

Когда друзья пожелали друг другу доброй ночи, оба уже были чуть пьяны. Но если Бликс это и заметил, то воздержался от комментариев. Он лишь помог хозяину раздеться и приготовил для него список дел на завтра.

На следующий день герцогу предстояло встретиться со своим поверенным в связи с внесением изменений в текст его завещания, а также составлением списка владений, подлежащих определенным правилам наследования в соответствии с законом о майорате. О Господи, неужели прошло уже пять лет с тех пор, как он занимался этим в последний раз? Кроме того, он должен был встретиться со своим портным. К счастью, заседаний в парламенте на следующий день не предполагалось, но зато намечался ужин с принцем-регентом, так что следовало надлежащим образом подготовиться.

Почистив зубы, Мерион открыл дверь, выходящую на террасу, в надежде глотнуть перед сном свежего воздуха. И в тот же миг до него донесся женский смех и низкий мужской голос.

Почувствовав себя посторонним, герцог со вздохом отступил в глубину комнаты, затем отправился спать. Ему вдруг пришло в голову, что если дни его были заполнены делами, то ночи были одинокими и пустыми.