Ах ты ж! Она же вторую прищепку снять забыла.

– Так вот кто здесь шумит! – неожиданно прилетело со стороны.

Через перегородку между балконами заглядывал Глеб.

В последнее время пообщаться с ним удавалось всё реже и реже, а по какой причине – нетрудно догадаться. Всё его свободное время занимала – ну естественно! – Лиля.

Алёна оставила полотенце в покое, тоже подошла к перегородке, привалилась попой к балконным перилам.

– А ты чего? Покурить вышел?

Глеб прищурился, насмешливо дёрнул уголком рта.

– Ты же знаешь, я не курю.

– А зачем тогда? – наклонив голову к плечу, поинтересовалась Алёна, а Глеб посмотрел вдаль, задумчиво улыбнулся и произнёс:

– Лёль, а я – женюсь.

Алёна фыркнула, прицепила к рукаву прищепку, потом сняла её, бросила прямо со своего места, не метясь, потому что прекрасно понимала, что в контейнер не попадёт, и даже смотреть не стала, куда та угодила, повернулась к Глебу, заключила:

– Не смешно.

– Правда, не смешно, – согласился он. – Потому что я серьёзно.

Но Алёна по-прежнему не поверила, хотя вопрос сам вырвался:

– На ней?

Нет! Быть такого не может, потому что просто не может быть. Но…

– На ней.

И всё равно – нет! Хотя до этого момента было зябко, а тут словно огнём обдало, и что-то мгновенно выгорело, но не снаружи, а внутри, оставив тлеющую по краям пустоту.

– Зачем? Ну, зачем? За-чем? Куда ты торопишься?

Он опять улыбнулся, как-то для него совсем нетипично. Сдержанно и вроде бы… виновато?

– Так получилось.

«Так получилось»?

– Ты… вы… у вас… – Алёна перестала растерянно перебирать местоимения и всё-таки выговорила, выбрав самый пренебрежительный вариант и вдобавок полупрезрительно хмыкнув: – По залёту что ли?

Глеб не ответил. Ну, как бы уже и не требовалось. И, конечно, не очень приятно признавать себя идиотом, даже если всего-навсего перед Алёной. Да она и не ждала подтверждения, ухмыльнулась и опять полупрезрительно хмыкнула, потому что: финиш, конец всему, хуже уже не будет.

Внезапно вспомнилось давнее, выданное когда-то ей с умным назидательным видом, и Алёна повторила почти слово в слово:

– А я от тебя такой глупости не ожидала. Никогда. Знаешь, есть такие штуки – презервативы называются. В аптеке можно купить. И даже я уже в курсе. Хотя мне пока без надобности.

– Я тоже в курсе.

– Значит, она специально. Да? – возмущённо воскликнула Алёна. – Наплела, что сейчас можно, что ничего не случится…

Но Глеб оборвал её:

– Не говори ерунды.

– И ты купился?

– Я её люблю, – произнёс он негромко, но твёрдо, без каких-либо особых интонаций, а на Алёну подействовало сильнее, чем удар поддых. – И я рад, что так вышло.

Хватит! Она еле удержалась от того, чтобы вскинуть руки и зажать ладонями уши. Не надо её добивать. Она и так уже – обломки, прах, пепел. И лучше сказать что-то самой, чем слушать от него подобное. Даже если вырывается только гадость.

– Она же тебя старше.

– И что?

– А я думала, про то, что ты только с тётками целуешься, это просто моя шутка.

Глеб не обиделся, не рассердился, просто попросил:

– Лёль, не надо так. – А потом ещё добавил: – Почему ты к Лиле цепляешься?

Он не понимает. Он – не по-ни-ма-ет.

– Ревнуешь?

Алёна поражённо и перепуганно вскинулась, уставилась на него внимательно.

Да нет, всё равно не понимает. Для него это «ревнуешь» по смыслу такое же чисто родственное. Сёстры же тоже наверняка ревнуют братьев к посторонним девушкам, а матери – сыновей.

– Ты не переживай, – продолжил Глеб. – Всё отлично будет. А Лиля… она ведь правда хорошая.

Ха! Ха. Ха-ха.

А теперь зареветь захотелось. От отчаяния, от бессилия.

Ну почему рядом с этой девицей, и даже от одного упоминания о ней, умный, обычно адекватно мыслящий Глеб превращается в полного идиота? Что это за любовь такая, от которой непоправимо тупеют? Она же по-другому должна действовать, а не как средство для разжижения мозга.

– Я ведь чего хотел. На свадьбу тебя позвать. Официальные приглашения тоже будут, но чуть позже. И для твоих родителей обязательно. Но тебе я хотел сам сказать. Ты ведь придёшь?

Ну если Глеб хочет, чтобы Алёна свихнулась или уж сразу сдохла, то – непременно. Придёт, прибежит, примчится, чтобы увидеть и… умереть.

Иногда Алёна всё-таки представляла, как это будет, если они опять встретятся с Глебом. Ну невозможно же напрочь забыть, навсегда вычеркнуть из памяти чувство, тревожившее и мучавшее тебя столько лет. И даже если пройдёт много-много времени, всё равно – не вычеркнуть, не забыть.

Безответная любовь тот же незакрытый гештальт. Особенно, если так же долго, как любила, надеялась, когда-нибудь всё обязательно сложится. Ну хоть когда-нибудь. Особенно, если чувство не было мимолётным, а длилось и длилось, не отпуская, год за годом, сохраняясь, даже когда она встречалась с другими, даже когда он женился на другой. В любом случае – что-то да останется. И непременно в придачу с мыслями, а вдруг ещё не поздно попробовать и всё-таки заполучить ответ.

Глеб искренне обрадовался, когда они случайно столкнулись возле университета, и сразу зазвал к себе, и номер телефона потом спросил, чтобы быть на связи и опять бесследно не потеряться. А зачем ему это сейчас? И откуда такая радость?

Он скучал? Ему её не хватало? Тогда – почему он выбрал Лилю, когда имел возможность, очень простую возможность сделать так, чтобы навеки оставить Алёну при себе? И подождать-то нужно было всего три годика. Ну или хотя бы до окончания школы. А если ему так срочно понадобился ребёнок, она бы родила – не проблема. И тоже бы училась заочно.

Только ведь ребёнок Глебу на самом деле был не особо и нужен вот прямо сразу. Он же сказал «Так получилось». Случайность. Хотя, скорее всего, это Лиля расчётливо подсуетилась, намеренно залетела, чтобы сразу прочно привязать его к себе. И тут против неё шансов у Алёны не было. Свою мелкую подружку-соседку Глеб не воспринимал в плане секса, хотя бы потому, что маленькая ещё.

Но теперь-то уже достаточно большая, а радость Глеба от встречи не показалась поддельной. И Лиля встревожилась, точно встревожилась, а Алёна…

Он ведь и сейчас весьма привлекательный мужчина. И глаза серые – всё те же, и улыбка. Бередят память, пытаются раздуть огонь на вроде бы остывшем кострище былых чувств. И сын на него очень-очень похож. Будто частичка прошлого, вопреки законам времени пробившаяся в настоящее, будто намёк на второй шанс, на исполнение давнего желания, о котором неожиданно вспомнилось.