Как говорится – «ищущий да обрящет». Следующим днём, ближе к вечеру, когда подумывать стал, где бы остановиться, услышал голоса. Шёл по лесной дороге, которая поворот делала. Говорящих не видно, но слышно, правда, невнятно. Но интонации понятны. Женщина ругает кого-то, потом глухо мужское «бу-бу-бу» в ответ. Через полсотни шагов картина маслом «приплыли». На дороге одноконная повозка, у которой слетело колесо. Рядом женщина в нарядном сарафане, зрелых, если не сказать пожилых, лет. Годков пятьдесят точно. Для этого времени старуха почти. Да и не было женщин, все именовались бабы, слово «женщина» уже Пётр Великий из-за границы привёз. Дам состоятельных или дворянских кровей называли сударыня, госпожа, боярыня – по чину.

Никита подошёл. Возничий голову в плечи втянул, пытался колесо на ось поставить. А одному никак. Возок приподнять надо, одновременно колесо на ось наладить. Ездовой Никиту попросил.

– Пособи.

Никита за возок взялся, приподнял. Мужик спешно колесо насадил, чеку в ось вставил.

– Перетёрлась чека-то, железо дрянное. Хорошо – запасная есть. Благодарствую за помощь.

– Не за что, мелочь.

Никита дальше пошёл, через какое-то время возок его догнал, остановился. Женщина сказала.

– Если по пути, садись, подвезём.

Никита молча в возок забрался, уселся на сиденье. Если есть возможность подъехать, почему не воспользоваться? Молчать неудобно, как бирюку. Он представился.

– Меня Никитой звать.

– Анна Петровна, – повернула голову к нему женщина.

Представляться по имени-отчеству имели право люди родовитые, боярского или дворянского происхождения. Вроде представилась, а фактически сразу обозначила положение. А раз так, дальше решала она – продолжить ли разговор с простолюдином. Не всякий дворянин подберёт попутчика, даже за оказанную помощь, не по рангу вместе в возке ехать. А была бы женщина молода, вообще непозволительно, могло бросить тень на репутацию. Видимо, дворянке ехать молча наскучило.

– Откуда и куда едешь?

– Из Великого Новгорода в Москву.

– О, как любопытно! А зачем?

– На работу наняться писцом.

Почему вдруг писцом представился, сам не понял, слетело с языка.

– Так ты грамотен? – удивилась женщина.

Ну да, надо сказать об институте, учёной степени. Смешно. Грамотой в эти времена владели немногие. В первую очередь служители церкви, читали и писали на славянском, латыни, греческом. Ещё дворяне, которым с детства нанимали учителей, да и то не все. Купцы, которым записи и счёт позволяли вести дела. Писцы, которые были либо на государственной службе в приказах или свободными от службы. Такие сидели в людных местах, за деньги писали неграмотным челобитные, жалобы на притеснения и обиды, письма далёкой родне. Грамотные люди пользовались уважением. Вероятно, потому Никита писцом назвался. Назовись он плотником, кто поверит, если на ладонях мозолей от инструмента нет. Да и на отхожие промыслы плотники ходили с инструментом. За поясом топор, в котомке за спиной рубанок, киянка, стамески.

Женщина оглядела его с интересом.

– А в Первопрестольной родня?

– Никого. Сирота я ноне. Родители купечествовали, да в один год померли от лихоманки.

– Ай-ай-ай! Беда какая!

Если бы Никита об отчем доме сказал, о родителях, могли пойти расспросы. А хуже того, женщина могла быть из их мест.

– А ко мне на службу пойдёшь ли?

– Сколь платить будешь? – поинтересовался Никита.

Никто в эти времена на работу не подряжался, не узнав условий. На лицо женщины набежала тень. Видимо, стеснена была в средствах.

– Вдовица я. Супруг два лета как помер. Хозяйство в упадок пришло без мужского пригляда. Денег почитай и нет.

– Пропитание и крыша над головой будет? Только мне отдельная комната нужна.

– Будет. Тогда договорились?

– Договорились.

По традициям, по рукам ударить надо, но это мужчинам. Женщина вообще не имела права заключать сделки. Либо муж, а если его нет, доверенное лицо мужского пола.

– А где имение?

– Под Старицей, Губино. Слыхал?

– В первый раз слышу.

– Почти на дороге от Старицы на Ржев и Смоленск.

– Велико ли имение?

– Дачу имеешь в виду? Тысяча чатей и сто сорок душ крепостных.

Дачей именовалось не то, что сейчас. Дача – то, что подарил или дал государь своему слуге – верному боярину или дворянину за заслуги ратные или на мирной службе. Подушно считались лишь мужчины, без учёта численности семей. А в чатях учитывалась площадь. Один чать – 0,27 гектара по-современному. Земля – главное богатство землевладельца, только земли в Тверской области тощие, если что и растёт, то рожь, морковь, лук, чеснок, свекла и капуста, да ещё лён. Пшеницу из южных областей Руси завозить приходится.

За разговорами добрались до Старицы, старинного города на высоком мысу у стрелки двух рек – Волги и Верхней Старицы. Здесь княжил раньше Владимир Старицкий. Расцвёл город в период царствования Ивана Грозного, когда дороги, ведущие к кремлю, выложили белым местным камнем.

Надвигались сумерки, садилось солнце, поэтому в городе не останавливались, проехали. И уже в темноте въехали в Губино, стоявшее на реке Нерли. Дом Анны Петровны одноэтажный, каменный и, насколько мог заметить Никита, довольно запущенный. Как он понял, из-за нехватки денег и рачительного хозяина.

Хозяйка сама провела его по коридору в дальнюю угловую комнату.

– Можешь располагаться, она твоя.

А чего располагаться, если только узелок в сундук бросить. Помыться бы не мешало, но баня не топлена. Да и немудрёный ужин кухарка приготовила не скоро. Эка всё запущено, понял Никита. При свечах поели постной каши, была ещё копчёная рыба и пиво, причём дрянное, кислое, жидкое. Ощущение – как водой разбавили. Уж лучше бы сыто, но выбирать не приходилось. Он гость сегодня, с завтрашнего дня работник, что подадут, то и кушать будет, не на постоялом дворе, где выбрать самому можно.

Выспался хорошо, на мягкой-то перине. Проснулся, когда в оконце солнце заглянуло. Окно узкое, со свинцовым переплётом, слюда вставлена. В дверь кухарка постучала.

– Хозяйка к столу зовёт.

И завтрак скромный – варёные яйца, хлеб и сыто. После завтрака хозяйка сама по дому провела. Большая часть комнат меблирована, но жильцов нет. Да и кому жить? Хозяйка занимает одну комнату, по соседству служанка, в дальнем конце – Никита. Кухарка и извозчик во флигеле во дворе. Дом явно строился с расчётом на большую семью, множество прислуги. Никита возьми да и брякни.

– А детки-то где же?