— А давай, — вальяжно откидывается на стул Принц. — Я сегодня отчего-то добрый. Станцуешь для меня стриптиз? Вот прямо сейчас, на этом столе? Даже трусы разрешаю оставить, только сиськи покажешь…

Вот ведь урод! Вскакиваю, пунцовая, из-за стола, испепеляя взглядом Артура, мечтая стереть идиотскую ухмылочку с порочного лица! Извращенец недоделанный! Девушка есть, а он все грязные намеки на раздевание никак не оставит! Нет, правда, до какой же степени больным надо быть! Я не могу мыслить здраво, ярость застилает все. Кажется, у меня проблемы с управлением гневом. Но об этом я тоже подумаю позже. И очень сильно пожалею. Буду корить и ненавидеть себя больше, чем Принца. Хотя не знаю, как такое возможно. Мое презрение к нему беспредельно. Поэтому я хватаю со стола стакан с недопитым компотом. И выплескиваю прямо в улыбающуюся нахальную рожу.

Помимо того, что ангина помогла мне получить передышку и собраться с силами, она пригодилась и еще в одном деле — откосить от уроков физкультуры, хотя бы на какое-то время. Не то чтобы я не любила спорт, наоборот, особенно гимнастику. Я быстро бегала и хорошо прыгала в длину. Вот только плавать я не умела. А в этой школе, как оказалось, огромный шикарный бассейн. Обязательная программа: для девочек еженедельно аквааэробика, для мальчиков — водный волейбол.

Я пока не решила, что делать. Мы эту проблему всесторонне обмозговали с Лизой, подружка даже предложила позаниматься со мной вечерами. У Настасьи Михайловны дружеские отношения с учителем физкультуры, она могла попросить за меня, разрешить нам посещать бассейн после уроков. Хорошо бы, а то денег на частные уроки плавания у нас с папой точно нет — мы все еще расплачиваемся по кредитам, оставшимся от прошлой жизни в родном городе.

Но пока мне не приходилось беспокоиться о занятиях плаванием. Я отдала справку об освобождении очень симпатичной молодой учительнице, которая занималась с девочками в отдельном зале, и два урока в неделю просиживала на скамейке, наблюдая за подружками. Мальчики тренировались в другом зале.

Очень хотелось размяться вместе со всеми, но, если я начинала двигаться, разогреваться, неизменно душил кашель.

В дальнейшем я собиралась попросить отца написать заявление с просьбой освободить меня от сих занятий, так как я не умела плавать. Смущало то, что во всей школе я такая одна. Не считая первоклашек, которые начинали с азов в лягушатнике — совсем небольшом резервуаре с водой. Мне, наверное, по колено. Будучи на одном уровне с ними, я совершенно не намеревалась начинать занятия с мелюзгой. Представляю, какую кучу насмешек это бы породило.

Захожу в огромное стеклянное помещение. Была здесь всего лишь один раз –

в тот день, когда мы с бабушкой приехали оформляться, и нам устроили экскурсию. Но тогда я мало что рассмотрела. Очень светло и просторно — стекла от пола до потолка, пять длинных дорожек, высокие трибуны для болельщиков… Я такого большого бассейна в жизни не видела. Переминаюсь с ноги на ногу возле двери в кабинет в ожидании учителя, чтобы отдать ему справку, но не могу смотреть в стену, поэтому пялюсь на группу парней в воде, играющих в волейбол. Конечно же, Бурмистров среди них… от его грации и пластики невозможно отвести взгляд. Мне стыдно, ненавижу себя, ненавижу его… но не могу оторвать глаз от покрытого золотистым загаром, гибкого, мощного тела. Идеальные пропорции, ни грамма жира. Я залипла на этой картинке, не думая, как выгляжу со стороны. Не обращая внимания на окружающих, забыв о том, зачем сюда пришла. Конечно, я не могла за это не поплатиться.

Чувствую толчок в спину и в следующую минуту лечу в воду. Барахтаюсь, захлебываюсь, меня захлестывает дичайшая паника. Никогда мне не было настолько страшно. Все тело буквально сковывает ужас. Но тут же чьи-то сильные руки подхватывают меня, не давая пойти ко дну. Вцепляюсь в шею своего спасителя. Едва дышу, едкой воды с хлоркой наглоталась так, что наизнанку выворачивает. Меня, как куклу, вытаскивают из бассейна и кладут на холодную плитку. Ощущаю все это словно со стороны, не могу пошевелиться, легкие горят. Я проваливаюсь в черную дыру, пытаюсь вернуться, открыть глаза — но не получается. Я будто все еще тону, хотя чувствую, что уже не в воде.

Чьи-то губы касаются моих губ, и в меня врывается чужое дыхание с запахом ментола. Сильные руки давят на грудную клетку, догадываюсь, что мне делают вентиляцию легких! Распахиваю глаза и встречаюсь взглядом с Принцем. Закашливаюсь, отталкиваю его, принимаю сидячее положение, отодвигаюсь подальше от него и съеживаюсь. Обхватываю себя руками и дрожу. Мокрая, как выдра. Волосы облепили лицо. Белая рубашка — тело, не оставляя простора воображению. Стыдно-то как. Почему, ну почему меня должен был спасти именно он?!

Подбегает учитель.

— Что случилось, Дусманис? Почему ты в мокрой одежде?

— Она в бассейн упала, — объясняет Артур. — Кажется, плавать совершенно не умеет. Или испугалась?

— Н-не ум-мею. — Мои зубы стучат, мне нестерпимо стыдно, и хочется поскорее сбежать.

— Так, ну и чего рассиживаемся на полу? Медсестру позвали? — спрашивает учитель.

— Мне как-то не до того было, я ей искусственное дыхание делал.

— Хорошо, молодец, Бурмистров! Пятерку заслужил. Эй, Мальков! — кричит кому-то. — Сгоняй за Софьей Викторовной, быренько! Так, а ты, Бурмистров, девочку — на руки и тащи ко мне в кабинет. Высушим ее, а то заболеет.

Я открываю рот, чтобы сказать — своими ногами пойду, еще вот объятий Бурмистрова мне не хватает. Но меня прерывает голос Ники, невесть откуда взявшейся здесь. Впрочем, кажется, она всегда за Принцем хвостиком ходит.

— Почему Артур должен эту мышь тащить? Вон пусть Пашка несет! Паш, давай сюда, — машет она парню на другом конце бассейна.

Бурмистров вздыхает, но ничего не отвечает своей девушке — наклоняется ко мне, берет за талию, подхватывает легко, словно пушинку, и поднимает в воздух. Я не знаю, куда деть руки. Не обнимать же его за шею, как обычно в таких случаях делают! Чувствую ужасное смущение, головокружение и страх. Принц, продолжая держать меня всего одной рукой, другой захватывает мои ладони в плен и принудительно кладет себе на плечи.

— Держись, Мотылек. А то уроню.

От напоминания о связавшем нас мамином кулоне, который он так и не отдал, в глазах начинает щипать. Вцепляюсь в сильные плечи, сжимаю их изо всех сил, желая причинить боль своему мучителю. Но он как будто и не замечает моего прикосновения. Впрочем, я не вижу его лица, от смущения не могу поднять на него взгляд. Вместо этого оглядываюсь по сторонам и встречаюсь глазами с Соболевой. В ее взгляде горит ненависть. Обещание войны, неминуемой кары. Внутренне съеживаюсь. Да почему мне не везет-то так? Ника как раз в последнее время охладела ко мне. С момента разговора с Артуром возле шкафчиков больше ни разу не подошла. Я даже зауважала ее. Подумала, что она это из женской солидарности, поняла наконец, как ужасен ее парень. Но сейчас вижу в ее взгляде обещание — она этого так не оставит. И что-то еще. Бешенство? Ревность? Да ну нет. Как королева школы, роскошная блондинка, может ревновать к серой неприметной мышке? Меня заметили лишь из-за того что неуклюже упала на Барби. Потом меня начал преследовать Принц. Но слава и известность — не по мне. Меня устраивает моя неприметность. И уж точно я не претендую на Принца, я его ненавижу! И даже то, что сейчас он фактически спас меня… нисколько не смягчает моего отношения. Он просто пятерку зарабатывал. Наверняка плавает лучше всех и бросился бы к любому. Увы, это снова оказалась я…