Где-то на грани инстинктов, я ощутил движение около дома. С трудом заставив себя посмотреть в нужную сторону, я увидел Макса. Озабоченно оглядываясь, он словно искал кого-то… Естественно, мою Кристину!

Не заметив никого, он пошел дальше по дорожке, прямо к лежакам. Пару шагов отделяли его от того, чтобы увидеть меня, вбивающего Черничку в стену. И, возможно, я бы остановился, если бы брат мог увидеть хоть часть оголенной кожи моей будущей жены. Но прикинув строение беседки, я точно знал, что видно только ее руку, волосы и мое голое тело.

И тут меня осенило. Он должен увидеть это, раз и навсегда рассеяв в своем крохотном мозгу мысль о том, что Черничка не счастлива. Пусть, сейчас она не готова принять меня и мой мир, но на это нам дана целая жизнь и это уж точно не история этого сопляка.

— Тебе хорошо? — ускорившись, я просунул руку между нами и коснулся ее клитора, заставляя ее завопить, словно сучку на случке. В этот момент Абрамов уже подошел к шезлонгам и крик Чернички заставил ее оцепенеть и медленно перевести взгляд на беседку. — Скажи мне, Черничка! Скажи громко и четко. Иначе я кончу сам, оставив тебя не с чем.

На глазах девушки появились слезы, глаза закатились, ногти уже настолько расцарапали мне спину, что кровь один к одному смешалась с потом. Из горла вырывались лишь невнятные звуки, но она снова и снова пыталась сказать хоть слово, пока я не ощутил, как ее вагина сжала мой член так сильно, словно пытаясь выжать или раздавить, зрачки девочки полностью закрыли фиолетовую радужку, как она завопила, что есть мочи:

— Боги, да! Мне хорошо… Очень хорошо… Чертовски сильно, как никогда не было!

От ее слов что-то странное зачесалось в области легких, а затем я кончил, словно в первый раз. Скручиваясь в судорогах десять минут, изливаясь в лоно Чернички и впитывая ее стоны поцелуями.

Об Абрамове я вспомнил, когда уже посадил Черничку себе на колени, а сам сел на лавку, чтобы натянуть на нее свою футболку, которая не плохо походила на платье. Брата уже не было. И след простыл.

— Нужно начать поиски родителей прямо сейчас… Возможно, их жизнь висит на волоске, а мы тут с тобой… — у нее не было сил не просто сформулировать мысль, но и донести ее до конца. Свернувшись калачиком у меня на руках, она задремала, сквозь сон бормоча что-то не членораздельное.

— Я уже занимаюсь этим. — взаправду сказал я, вспоминая, что активные поиски тел ее родителей ведутся уже который час. — Пойдем-ка я уложу тебя в нашу постель.

Она ничего не ответила, прикусив свой пальчик и засосав его, словно младенец соску. Не удержавшись, я поцеловал Черничку в лоб, послав в известное место внутренний голос, напоминающий, что пора поумерить пыл, снова поставить на место Черничку. Ее влияние на меня уже становилось чем-то не подконтрольным…

Подхвати ее на руки, я понес девочку на верх, где-то на втором этаже услышав дикие писклявые стоны, мужской хрип и скрип кровати. Остановившись на минуту, с удивлением понял, что звук доносится из спальни брата с Анджелой. Возможно, и не стоит отсылать Абрамова так рано? Пусть видит и запоминает, что Черничка — моя. Стоит только усилить охрану и приставить к нему лично надсмотрщика. Еще один косой взгляд на Кристину — до свидания Сейшелы.

— Что это за дикие крики? — сквозь сон поморщилась Черничка, пытаясь закрыть глаза. — Кому-то плохо?

— Вряд ли… Скорее, хорошо… Мой брат развлекается. — усмехнувшись, пробормотал я, не будучи уверенным, что малышка расслышала хоть слово. Положив ее в постель и накрыв покрывалом, я оправился в кабинет, чтобы вернуться к работе.

Кристина

Я проснулась глубоким вечером от жуткой жары. Во сне закрутившись в теплый плед, теперь я буквально истекала потом. Быстро выпутавшись из него, соскочила с кровати и будучи еще одним глазом во сне подбежала к открытому балкону. Легкий ветерок и запах океана подарил тот самый свежий воздух, которого не хватало, и я улыбнулась…

С каждой секундой сознание прояснялось, а воспоминания отделались ото сна. Улыбка превратилась в гримасу, а по телу волной пробежали мурашки.

Больно. Как же больно порой вспоминать и анализировать свои же поступки. Ранее, до встречи с Шакаловым, я не была безрассудной. Никогда. Каждое мое действие было следствием продуманного плана. А что сейчас? Я переспала с мужчиной, превратившего мой мир в ад, потому что… Почему? Потому что не увидела другого выхода? Потому что побоялась, что он не поможет родителям? Хотела тепла, заботы, внимания и поддержки?

Я не знала. Просто что-то боли жгло в груди, а между ног чесалась кожа. Я приподняла белую бесформенную футболку и увидела, что сперма, стекающая из лона, засола на ногах, оставляя слегка белые плоски, похожие на пленку.

Сбросив футболку на ходу, рванула в ванную. Теплая вода, пахучее мыло и атмосфера уюта медленно вгоняли меня в состояния безразличия. Я стремилась к нему, ведь думать и анализировать было слишком больно. Слишком опасно…

Был только один вопрос, на который я искала в себе ответ:

— Что мне делать дальше?

Наверняка Шакалов, получивший свое, ждет «продолжения банкета». А я… Боги! Даже думать было противно о семейном счастье с насильником, который загнал меня в клетку без двери. После того как я сама предложила ему себя сегодня, не хотелось видеть Кирилла вообще, чтобы не вспоминать о своем позоре и падении в самую бездну безысходности. Он словно стал красной тряпкой для моей и так расшатанной психики.

Но… Был ли у меня выбор? Зная, как мне дороги родители, он наверняка намерен шантажировать этим. Будь я такой же холодной как раньше — оставить семью на произвол судьбы. Дескать: «Будет тебе урок».

Ситуация и так была патовой, но я снова сделала ее безысходной. Срочно нужен был человек, с которым можно поговорить. Просто так, словно старые добрые друзья… Посему натянув первое попавшееся в гардеробе платье, я рванула из комнаты. В кабинете Шакалова была открыта дверь и включен свет, так что пришлось прошмыгнуть в низ на носочках.

Визуально я помнила, какая комната была отведена для Макса, так что без проблем нашла нужную дверь. Запрета она не была, так что теоретически личное пространство никто не нарушал. Так?

Из-за темноты и отсутствия какого-либо источника света, виднелись только Анджела с Максом в простели. Что-то кольнуло в груди, но я прекрасно понимала эту «парочку»: увидь Кирилл их на разных постелях, точно бы послал домой.

— Макс, ты спишь? Можешь поговорить? — прошептала я, продвигаясь по стеночке, как вдруг оперлась о какой-то чемодан и почти в полный голос вскрикнула: — Ай!

На кровати тут же кто-то зашевелились. Анджела первая потянулась рукой к торшеру и включила свет, открывая взору вакханалию вокруг… Не зря я спотыкнулась, как вообще не убилась? Все было разбросанно по спальне, словно по ней прошел тайфун. Включая одежду… Купальник, в котором загорала модель и повседневную одежду Абрамова, который я последний раз видела его на пляже.