его на столе. «Стелла стыдилась того, что могла вспомнить. И потрясена и напугана тем, что она была способна на то, что сделала». Подняв глаза, она добавила: «Я сама была в шоке. Это просто не вязалось с женщиной, которую я знала. Стелла была милой, веселой и доброй. Я была уверена, что все это должно быть фантазией».

Снова опустив взгляд на свой стакан, она вздохнула. «В любом случае, Стелла сказала, что в конце концов она проснулась однажды ночью, и у нее ничего не болело. На самом деле, она чувствовала себя потрясающе. Поэтому, когда дверь открылась, зажегся свет и внутрь бросили окровавленного человека, она была уверена, что сможет сопротивляться».

— Но она не смогла, — тихо предположил Магнус, зная, что, хотя пик оборота должен быть уже позади, оборот все еще продолжался, и Стелле и ее мужу еще понадобится много крови. Они просто не поняли бы этого, пока их не поразил запах.

«Нет. Ни один из них не мог. Но на этот раз не было кричащей агонии, которая помогла бы им забыть. Вместо этого они остались сытыми, больше не были слепы к свету и могли видеть склеп, который был их комнатой. Разлагающиеся тела их жертв все еще были там, стены были забрызганы их кровью, и теперь она чувствовала запах гниения. Этой комбинации было достаточно, чтобы заставить ее извергнуть половину крови, которую она только что выпила, и сделать ее настолько слабой, что Стефану пришлось вынести ее, когда их похитители вернулись за ними.

«Стелла сказала, что их отвели в другую большую комнату, полную людей, толпящихся по краям, в то время как мужчина сидел на единственном стуле посреди открытого пространства, как король на своем троне».

— Она описала его? — сразу же спросил Люциан. — Сказала его имя?

Элли закусила губу и на мгновение задумалась, прежде чем сказать: — Она назвала мне его имя. Оно было странным. Такого я никогда раньше не слышала, но. ". Она покачала головой. «Я вспомню его в конце концов. Я просто не могу вспомнить это прямо сейчас. Я думаю, она сказала, что у него темные волосы. И я помню, как она сказала, что даже не подумаешь, что он чудовище, если посмотришь на него. Он просто казался нормальным. . и если бы его одели в костюм, его можно было бы принять за бухгалтера. Она сказала, что это каким-то образом делало его еще более страшным. Что он был внешне таким посредственным, но таким ужасным и бездушным».

Люциан нахмурился, услышав ее слова, но кивнул и откинулся на спинку кресла, явно желая подождать, чтобы увидеть, вернется ли к ней имя.

«В любом случае, он приветствовал их и объяснил, что благодаря его щедрости они были превращены в вампиров, а не просто стали пищей для группы, как жалкие существа, которыми они питались. Но теперь они не могут вернуться к прежней жизни. Они были его. Он был их сиром. Они просто не смогут выжить без него, а поскольку комната, в которой они пробудились, была их могилой, они должны возвращаться в нее до рассвета каждый день и никогда не должны покидать ее до захода солнца, иначе они погибнут.

«Что?» — недоверчиво спросил Мортимер.

Когда Элли просто кивнула, Тайбо поморщился и сказал: «Некоторые сказки и фильмы о вампирах предполагают, что они должны вернуться в свой гроб, когда восходит солнце, и оставаться там, пока оно не сядет, иначе они умрут. У многих также есть привычка хранить в ней грязь из своей могилы, если они хотят передвигаться, а не оставаться на кладбище». Он мягко пожал плечами. «Очевидно, что этот изгой использовал вариант этого, чтобы контролировать своих миньонов. Они бы не убежали, пока он спал, если бы думали, что не могут покинуть комнату, где прошел оборот».

Когда Мортимер с отвращением хмыкнул на это, а затем с надеждой повернулся к Элли, она подняла брови. «Так что вам не нужно оставаться в гробах или чем-то еще от восхода до заката».

— Сейчас утро, — мягко заметил Магнус, и она с удивлением посмотрела в окно на передний двор.

«Ой. Верно. Я забыла, — пробормотала она.

— Мы больше не спим в гробах и не умираем, если вылезем из них днем, — заверил ее Магнус.

— Значит, вы когда-то спали в гробах? — спросила она с тревогой.

— Только потому, что так было безопаснее, — заверил ее Магнус, а затем, заметив, как нетерпеливо ерзает Люциан, криво улыбнулся ей. — Но об этом я расскажу позже.

— Верно, — сказала она, глядя на Люциана. «Хорошо. Так что, я думаю, их сир увещевал их, как им повезло, что он решил обратить их, а затем дал им много. . ну, вроде правил.

— Каких правил? — с любопытством спросила Катрисия.

Элли ненадолго подумала, а затем сказала: «Он сказал им, что еда теперь запрещена. Это не принесет им никакой пользы, и они просто выблюют ее обратно вместе с кровью, которая им нужна. Он пообещал, что убьет их, а не будет мириться с субъектами, тратящими таким образом кровь». Она наклонила голову и добавила: «Что, очевидно, неправда, поскольку Лиам может есть, а вы, ребята, ели печенье и горячий шоколад и вас не вырвало».

Магнус моргнул, услышав ее слова, и только тогда понял, что тоже съел печенье, что не было бы примечательным, если бы не то, что он не чувствовал голода по еде на протяжении столетий. Если он и сомневался, что Элли может быть его спутницей жизни, то его внезапное пристрастие к еде развеяло его. Это был еще один признак встречи со спутницей жизни, возвращение желания есть. . и секс. Магнус еще не знал, есть ли у него желание секса. Он находил Элли привлекательной, но не стал внезапно озабоченным животным, желающим сорвать с нее одежду.

— Ага, — сухо сказал Тайбо, снова привлекая внимание к обсуждаемой теме. «Это сэкономило бы ему деньги на еде. Несомненно, кормить большую толпу изгоев было бы дорого. Он сэкономил себе приличную сумму на этом».

— Да, — устало согласился Мортимер, хотя Магнус подозревал, что это было не физическое истощение. Трудно было изо дня в день видеть худшее из человечества и не утомляться душой.

— Какие еще правила у него были? — тихо спросила Триша.

Элли ненадолго подумала, а затем сказала: «Они не могли носить украшения. Стелла сказала, что ее серьги валялись на полу, а проколотые уши заросли, когда она проснулась. Ее сир сказал, что это из-за того, что металл ранит их тела или что-то в этом роде, и