— Знаете что, полковник? — Макс хотел было ответить что-то резкое, но осекся. — Вы, наверное, правы, я сам все испортил. Марина хочет уйти от меня.

— Максим, вы, возможно, еще не поняли. — Реваев положил папку с бумагами обратно на стол. — Сейчас важно не то, что хочет сделать Марина, сейчас важно понять, что она уже сделала. Кстати, где она? Насколько я знаю, вчера она с детьми прилетела к вам.

— Они уехали в город на весь день. Наверное, скоро вернутся. Вы что, хотите сказать, что Марина причастна к убийству?

— Пока я ничего не хочу сказать, — покачал головой Реваев, — я хочу послушать, что скажет ваша жена.

Подгорный подошел к столу, на котором стояла бутылка коньяка, и, открыв ее, сделал большой глоток прямо из горлышка. Реваев, подойдя к нему, мягко, но настойчиво забрал у Подгорного бутылку, закрыл ее и, оглянувшись по сторонам, не нашел ничего лучшего, как убрать ее за свое кресло.

— Я думаю, вам на сегодня хватит, во всяком случае, к возвращению вашей жены вы не должны быть пьяным.

Максим не стал спорить с полковником. Включив телевизор и недолго пощелкав пультом, он остановился на канале, по которому рассказывали о жизни австралийских волонтеров, спасающих кенгуру, потерявших своих родителей. Они оба уставились в огромный мерцающий экран. Спустя некоторое время Реваев не выдержал и попросил Подгорного:

— Максим, может, хотя бы звук включите?

— Да, пожалуйста. — Подгорный нажал кнопку на пульте, и послышался полный сострадания к кенгуру голос ведущей.

В это же время щелкнул открываемый замок двери. В прихожей раздались оживленные детские голоса. Максим вышел из комнаты, сыновья сразу налетели на него с рассказами о том, где побывали за день. Марина, раздеваясь, на мужа старалась не смотреть. Но в тот момент, когда он поймал ее мимолетный неприязненный взгляд, Максим произнес:

— Марина, у нас гость.

— Это, наверное, у тебя гость, — уточнила Марина, — а я никого не жду.

— Это такой гость, который приходит, когда его не ждешь, — буркнул Макс, — и он больше к тебе, чем ко мне.

Подгорный не был уверен, но ему показалось, что в глазах Марины промелькнул страх. Ему захотелось обнять жену, хоть как-то поддержать ее, но вместо этого он произнес лишь равнодушное:

— Мы будем ждать тебя в гостиной.

Искупитель распростер руки над заливом, и было непонятно, он хочет защитить этот раскинувшийся на берегах океанских бухт город от наступления ночи или, наоборот, гостеприимно приветствует ее. Внизу, у подножия горы одни за другим загорались огни кварталов, появлялись светящиеся линии проспектов и автомагистралей. Где-то совсем далеко в море, ближе к линии горизонта появились светящиеся точки сигнальных огней стоявших на рейде судов. Ночь пришла в Рио.

Лицо на экране произносило какие-то слова, но Марина их не могла разобрать, Максим опять убрал звук в телевизоре. Марина наконец отвела взгляд от мерцающего в полумраке комнаты Рио и заговорила. Сидящие напротив нее в креслах мужчины внимательно слушали каждое ее слово.

— Все оказалось проще, чем я думала. Не такая уж и большая эта ваша столица. Я нашла через Интернет детективное агентство. В среду, когда я прилетела из Среднегорска, они уже следили за Подгорным. — Она отозвалась о муже в третьем лице, словно желая подчеркнуть, что это уже чужой для нее человек. — Я прилетела вечерним рейсом, и, когда еще только ехала из аэропорта в город, они мне сообщили, что Подгорный и какая-то девица сели в машину и направляются в сторону нашей квартиры. Они прислали мне фото. Очень трогательно! — Она презрительно взглянула на мужа. — Когда я подъехала к дому, машина наблюдения была здесь, они мне сказали, что из квартиры никто не выходил. Сначала я хотела сразу же подняться, чтобы посмотреть в глаза им обоим. Но не смогла. Понимаете, не смогла. Мне вдруг стало стыдно. Не им, а мне стало стыдно! — воскликнула Марина. — Я представила, как захожу в квартиру, а они здесь голые. — Марина всхлипнула и прошептала: — Я не смогла, не смогла прийти к своему мужу и сказать ему, что он негодяй.

Марина вскочила с дивана и выбежала в ванную. Максим и Реваев остались вдвоем сидеть в темной комнате. Никто из них не проронил ни слова, пока Марина не вернулась. Она вновь села на диван и некоторое время молчала. Когда Марина заговорила, голос ее уже был спокоен.

— Я уехала ночевать в гостиницу. Утром мне позвонили наблюдатели и сказали, что эти двое разъехались. Я решила все же переговорить с этой девицей. Она была где-то в центре, но, пока я туда добиралась по пробкам, она уже поехала к себе на квартиру.

— Вы имеете в виду в Хамовники? — уточнил Реваев.

— Я не знаю, как район называется, — ответила Марина, — Трубецкая улица, если я правильно помню. Я совсем немного не застала ее в центре, поэтому мы ехали фактически вслед за ее машиной. Они остановились возле шлагбаума. Довольно долго из машины никто не выходил, наконец она вышла и направилась во двор дома. Я выскочила из машины и быстро пошла вслед за ней. Я нагнала ее у подъезда, пока она набирала код, попросила придержать дверь. Мы вместе вошли в подъезд. Она взбежала на второй этаж, и тут я растерялась. Я не знала, что мне сделать — окликнуть ее, не дать ей захлопнуть дверь в квартиру или что-то еще. В итоге я просто прошла мимо. Поднялась на площадку третьего этажа, постояла там несколько минут. Потом наконец собралась с силами, спустилась вниз и позвонила в эту квартиру. Она открыла не сразу, я позвонила три или даже четыре раза. Через дверь было слышно, как в квартире орет музыка. Я уже хотела постучать по двери связкой ключей, как наконец мне открыли.

Марина тяжело вздохнула, сцепила руки на коленях и продолжила рассказ, глядя куда-то в квадрат окна между мужем и Реваевым:

— Когда дверь распахнулась, я очень удивилась. Эта девица выглядела так, словно она не вошла в квартиру несколько минут назад, а уже пару часов отплясывала на вечеринке. Ее саму даже не удивило мое появление. Она стояла у распахнутой двери и улыбалась мне. Из глубины квартиры гремела музыка. Я сказала, что нам надо поговорить. Она словно обрадовалась, заулыбалась еще шире, что-то ответила и запустила меня в квартиру. Я вошла, а она бросилась в комнату, как я поняла, сделать музыку потише. Я прошла в спальню вслед за ней. Убавив громкость, она повернулась и увидела меня в комнате. Тут наконец на лице у нее появилось удивление, и она спросила: «Тебе чего?»

Марина на миг задумалась, потом кивнула.

— Да, так именно она мне и сказала: «Тебе чего?» Я ей ответила, что я жена Максима и приехала посмотреть на нее. И тут… Знаете, что она сделала? — Марина посмотрела на темный силуэт Реваева. — Она захохотала. Она смеялась надо мной. А потом сказала мне: «Привет, рогатулька!» Представляете? Потом эта девица нагло заявила, что моего мужа здесь нет, а я могу убираться, так как она девочками не интересуется. И снова захохотала. И тогда я ее ударила.

В постоянно меняющемся тусклом свете экрана телевизора лица Марины было почти не видно, но Реваев неотрывно всматривался в это лицо, в эти блестящие в полумраке комнаты глаза и вслушивался в этот звучащий в тишине голос.