– Это я заметил, признаюсь. Сам едва успел понять, что задыхаюсь, начал паниковать, а ты тут как тут! Я так разозлился на Максима, что даже спасибо тебе не сказал. Женька, искренне благодарю, я твой должник!

– Что ты выдумываешь, какие между друзьями могут быть счеты?

– Если бы не ты, лежал бы я сейчас мертвый на дне моря или здесь на палубе. Какой-то рок меня преследует, тебе не кажется, Жень?

– Нет, Андрюша, наоборот, я думаю, что тебя просто кто-то хочет убить.

– Убить? Да ты что! – Приятель вздрогнул и чуть не выронил бокал. – Кажется, этой бутылки мне не хватит. Меня хотят убить?

– Или, возможно, нанести серьезный вред здоровью. Подумай сам, ни меня, ни инструктора могло рядом не оказаться. А ты мог запаниковать, попытаться резко всплыть или просто задохнуться.

– Это Максим! – вскочил на ноги Рогозин. – Он за оборудование отвечает, значит, его работа!

– Не горячись, – одернула я Андрея, – сядь и немного подумай. Ты знаешь, что Максим отвечает за оборудование, и если что-то случится, спросят с него, верно?

– Да, конечно, – кивнул приятель.

– Ну и зачем тогда парню так подставляться? Его заподозрят первым, это не логично.

– Может, он дурак! Или наоборот, шибко умный, и сразу просчитал, что это не логично.

– Максим вовсе не глуп, – покачала я головой, – но думаю, что просчитать сложную комбинацию он тоже неспособен. И потом, не забывай, что у него нет мотива. Так что, вероятнее всего, не он это.

– А кто же тогда? – растерялся Андрей.

– Давай думать. Вспоминай, кому насолил, особенно в последнее время. Может, бизнес?

– Нет, Женя. Ты же знаешь, я человек скромный, – при этих словах приятель криво усмехнулся.

– Конечно, – дурашливо пропела я, – скромность – это как раз о тебе, это почти твое второе имя!

Андрей довольно рассмеялся:

– Точно подмечено! Умею я шокировать публику, поставить в тупик и вызвать растерянность. Но это все просто часть моего публичного образа, понимаешь. На самом деле бизнес у меня весьма скромный, а в последнее время даже им лень заниматься. Так что конкурентов или соперников у меня нет. Вернее, они есть, но я им не конкурент и не соперник, и потому нет смысла меня устранять.

– Понятно. Тогда откуда средства на дорогостоящие проекты? Может, кредиторы есть? Ты ни у кого с сомнительной репутацией денег не одалживал?

– Что ты, Евгения! Во-первых, любые кредиторы, даже бандиты, стараются в первую очередь получить деньги с должника. А для этого он должен быть жив, поскольку вытрясти что-нибудь из мертвеца затруднительно.

– Но тебя могли так изящно предупредить, чтобы ты испугался.

– Твоя правда, – согласился Рогозин, – только это не кредиторы. Не брал я ни у кого в долг денег. Мои родители оставили мне такой капитал, что я могу сорить деньгами до конца своих дней, но все потратить не смогу, фантазии не хватит. После меня в этом смогут упражняться мои дети и еще, пожалуй, внуки.

– Здорово, наверное. А тогда где твой штат охраны, служба безопасности, толпы прихлебателей и прочие атрибуты очень состоятельных людей?

– Их как раз и нет, – захохотал приятель, – чтобы никто не догадался, что я очень состоятельный человек. Кстати, этот разговор должен остаться между нами, ладно?

– Заметано. А точно никто не знает или такие люди все же есть? – продолжала я прощупывать почву.

– Зуб даю, – шутливо поклялся Андрей, – даже Лизка ничего не знает. И не смотри на меня так, это совершенно лишнее. Станет болтать направо и налево, подружкам хвалиться, информация разлетится, как стая диких птиц. Знаю я эти дела! А меня женушка совсем капризами замучает, потребует море драгоценностей, виллу на Канарах, замок на юге Франции и обязательно с витражами из горного хрусталя.

– Понятно, значит, проблемы с отсутствием денег отпадают. Конкурентов нет, о том, что ты не просто богат, а очень состоятелен, никто не знает. Значит, денежный мотив можем исключить.

– Похоже на то.

– Слушай, Андрюш, может, у тебя проблемы с Земельным советом островов Тиви? Я немного посмотрела информацию перед вылетом. Они совсем не терпят чужаков и не хотят мириться со всевозможными переделками и перестройками ландшафта. Даже животных, я слышала, на острова завозят после строгого карантина и только тех, которые не угрожают экосистеме Тиви, какой ее сделали природа и люди за прошедшие века. А ты взял и перекроил остров под курорт. Как тебе вообще удалось склонить Земельный совет к продаже острова?

– Очень просто, денег дал, кому надо, – прозаично уточнил Андрей, – и я не думаю, что кто-то там мог остаться недовольным. Не забывай, что я купил необитаемый остров, никому не нужный кусок земли, состоящий из песчаных пляжей и скал. Надо сказать, ландшафт там не особенно и изменился. Земельный совет требовал сохранить лес, источник и водопад – все это цело, даже в порядок привели с моей помощью. Да и вообще, если кому-то в голову придет бредовая идея все вернуть назад, сделать это несложно.

– А тебе не приходило в голову, что все как раз наоборот: кто-то в Земельном совете хочет прибрать к рукам готовый курорт, а хозяин ему мешает?

– Маловероятно, Женька, это слишком сложная схема. Чтобы заполучить мою собственность, нужно уничтожить всех возможных наследников.

– Чего здесь сложного? После твоей смерти, например, настанет очередь Лизы. Детей же у вас пока нет.

– Но есть ее родители, они потенциальные наследники Елизаветы. Кроме того, я могу оставить завещание, мало ли что мне в голову взбредет. В этом случае наследника трудно вычислить, и вообще, их может быть масса. Станут всех подряд отслеживать и убивать?

– Ладно, – сдалась я, – может, ты и прав. Но не стоит сбрасывать со счетов эту версию. Какие еще могут быть варианты?

– Женька, честное слово, я, как и в начале нашего разговора, ума не приложу!

– Ничего, мы это обязательно выясним рано или поздно.

– Хотелось бы пораньше, откровенно говоря. Не ровен час, меня убьют, пока выясняем.

– Я присмотрю за тобой, не бойся.

Андрей ненадолго задумался, склонив голову.

– Слушай, Женька, так ты меня все это время оберегала? А я-то голову ломаю, почему подруга моя сначала хотела уединения в тропической глуши у моря, а потом вдруг начала ходить по ресторанам каждый день и всячески развлекаться в обществе. Признаться, я даже подумал, что ты пытаешься меня спасти от хандры после смерти Галины. А дело, оказывается, вот в чем… Ты постоянно ждала опасности и охраняла меня!

– Все-таки не постоянно. Я была настороже, потому что не могла знать, откуда придет беда.

– Это я понял, тебе достаточно легкого намека, чтобы включились инстинкты. Или даже не так: твое подсознание умеет реагировать на микродвижения и прочие незаметные сигналы. Но как ты узнала, что мне может грозить опасность? И зачем мы перебирали версии о возможных недоброжелателях, если у тебя есть подозреваемый?