Истец по делу «”Эстет Идеаль” против гражданки Сушкиной» собрал и представил обширную видеотеку – больше дюжины кассет, и на каждой было записано по паре шоу с участием Элеоноры Константиновны.

Я впечатлилась и даже позавидовала: всего-то за год дама успела обскакать все возможные каналы! Разве что на «Природу» в познавательную программу об интересных животных не сходила. А зря. Чем дольше я смотрела, тем отчетливее понимала, что гражданка Сушкина представляет собой какой-то уникальный вид. Она менялась, как хамелеон!

И речь не о прическе и нарядах, которых у Элеоноры Константиновны было очень много – хватало, чтобы не повторяться и радовать глаз телезрителя то пламенным алым, то нежными пастельными тонами, то непорочной белизной. В этом, конечно, не было ничегошеньки предосудительного: любая дама на месте Элеоноры Константиновны пожелала бы показать миру всю гамму своих праздничных одежд. Не у всех же она, эта гамма, целиком исчерпывается благородным серым цветом парадной фрачной пары…

Кстати, после просмотра нескольких видеокассет я поймала себя на мысли, что это – не дело, надо бы мне завести еще хоть один костюм на выход, темно-синий, например, это вечно модный цвет, если выбрать правильный фасон и добротную ткань, ему тоже сносу не будет… Господи, как же мне надоело это перманентное безденежье! Я тоже хочу себе модные наряды непрактичных пастельных тонов! Нежно-васильковый костюм, вот! Он подойдет к глазам… Или… нет, однозначно нужен розовый! Он подойдет к моим балеткам. Хотя их давно пора уже выбросить и купить себе новые, чтобы смотрелись не хуже, чем диван в той клинике… Ах, сколько прекрасных балеток можно было бы выкроить из того диванчика…

Тьфу, о чем я думаю? С какой стати вечно что-то выкраиваю? Вот почему так – все женщины как женщины, а я одна… судья в мантии?

Хотя как раз мантия – вещь очень и очень хорошая. С мантией – это было здорово придумано, словно в специальном расчете на мое вечное безденежье. Мантию наденешь, липучку застегнешь – и ты солидный человек, судья при исполнении, а что под мантией у тебя подвернутые джинсы и простецкая вязаная кофточка, так того ж никто не видит. А еще в мантии не страшны сквозняки, которые в нашем старом здании гуляют так же свободно, как фамильные привидения в шотландском замке…

Но я отвлеклась. Вернемся к нашим бар… барышням.

Да, Элеоноре Константиновне и ее подружкам, неизменным спутницам по телешоу, понравилось бы зваться барышнями. Лет до семидесяти. А уж потом, так и быть, дамами. Так вот, про переменчивость вечно юной мадам Сушкиной. Просмотрев пяток шоу, я заметила, что меняются не только наряды, но и черты лица Элеоноры Константиновны. Всякий раз они были перекошенными – а как же иначе, мадам ведь представляла собой жертву кривых рук пластического хирурга, но перекосы пестрили разнообразием в зависимости от телеканала, подававшего историю.

Я специально погоняла записи туда-сюда, чтобы на стоп-кадрах выхватить крупные планы лица Элеоноры Константиновны, и даже пересняла картинки с экрана своим мобильным. Качество фоток, конечно, оставляло желать лучшего, но выстроенные в один ряд и представленные последовательно, они четко показывали: где-то у «жертвы» был опущен левый угол рта, а где-то – правый. Где-то оленьим, с поволокой был левый глаз, по-монгольски прищуренным правый, а в другой телепередаче – наоборот. «Яблочко» на левой скуле, которой Элеонора Константиновна старалась держаться ближе к камере – очевидно, это ее так называемая «рабочая сторона», было «плавающим» и гуляло как вверх, так и вниз.

Я, конечно, не спец по эстетической медицине во всех ее проявлениях, что бы ни думал по этому поводу уважаемый Анатолий Эммануилович Плевакин. Но даже мне было ясно, что печальные последствия пластической операции должны иметь более стабильный характер. То есть какие-то мелкие погрешности, наверное, могут со временем пройти сами собой, но вместо них не могли появиться новые, ранее никаким образом не проявлявшиеся на лице. А это, мне думается, говорило о том, что опытная мастерица кисти и пудреницы Натка права, наметанный в этих вопросах глаз ее не подвел: Элеонора Константиновна Сушкина всякий раз перед выходом к публике в студии заново рисовала себе «испорченное» лицо. При этом у нее, наверное, имелся некий шаблонный образец, но макияж – работа ручная, а она тем и отличается, что каждое произведение визажиста уникально.

Будь у меня не пленочное видео, а цифровые записи, я бы нащелкала побольше выразительных кадров для анализа…

Кстати, а почему мне дали записи на кассетах? Кто их передал? Прокурор? С какой стати привлекли прокуратуру? Из-за того, что иск будет строиться на статье о причинении вреда здоровью человека? Любопытно, что это за старорежимная личность?

– Дим, а кто представляет прокуратуру на процессе Сушкиной? – покричала я помощнику – смотреть самой было лень.

– Говоров! – вежливо, но громко гаркнул в ответ Дима.

– Да ладно?!

Я удивилась.

Никита Говоров – точно не махровый консерватор, он вполне современный мужчина, понимающий толк во многих радостях жизни. В борще, к примеру, он разбирается так же всеобъемлюще, как Циолковский в современной ему космонавтике! И в настоящих женщинах тоже кое-что понимает, у нас с ним даже едва не случился роман – не отвлеклись бы на борщ, так и случился бы… И с чего бы такой прогрессивный товарищ завалил меня кучей древних кассет?

Не в силах найти ответ на этот вопрос самостоятельно, я набрала знакомый номер и спросила:

– Никита, привет, есть минутка?

– Даже две, привет, Лена, – ответил Говоров несколько напряженным голосом. – На светофоре стою, тут поворот такой хлопотный, надо будет сразу, как позеленеет, рвануть, а то опять на две минуты застряну, пропуская встречных…

– Тогда слушай, я быстро, у меня всего один вопрос, – подхватила я его волну четкой конкретики. – Почему мне видеозаписи ста тысяч шоу с Сушкиной на кассетах дали? И с какого перепугу ты оказался в деле?

– Плевакин специально просил, сказал, тебе так удобнее будет. А нас привлекли в связи с особой злободневностью, учитывая шумиху в прессе, этого дела. Ты же в системе не первый год, знаешь, что, если кто-то наверху так решил, мы – люди подневольные, должны исполнять указания руководства.

Я вспомнила, что видеодвойку мне доставили именно от заботливого Анатолия Эммануиловича. Воистину, бойтесь данайцев, дары приносящих! И червячок любопытства погрузился в мою голову: кто же этот «наверху», что придает такую значимость гражданскому спору, чьей стороны придерживается и какого ожидает вердикта от меня?

– А в зал суда тоже видик с теликом потащим? У нас ведь есть комп! – напомнила я Никите.

– А для компа есть те же записи на флешке, посмотри, она там сзади скотчем приклеена! Все, Лен…

Голос в трубке пропал, сменившись ревом мотора. Похоже, Говоров рванул в свой поворот, как Шумахер.

Я долистала материалы в папке до конца и действительно нашла обещанную флешку – она была намертво прилеплена к плотной картонке обложки широкой липкой лентой, а потому не гремела, не шуршала и вообще никак не давала о себе знать.