находили в густой чаще леса или на склонах террас, размытых вешними водами.

Самая древняя вещь в турушевском кладе — иранское блюдо IV в. со сценой охоты Шапура II. Резко обернувшись назад, коронованный всадник посылает стрелу во вздыбленного льва. Под копытами коня распростерся уже смертельно раненный зверь. На блюде, изготовленном византийским ювелиром три века спустя, — черненый крест в венке из плюща. Светильники из Средней Азии относятся к VIII в. На дне одного выгравирован слон — священное животное буддистов, изображения на другом восходят к доисламским земледельческим культам. Здесь гранатовые деревья: обильный семенами гранат означал надежду семьи на многочисленное потомство. На ручке сосуда свернулась пантера — непременная спутница Диониса-Вакха. В медальоны на тулове вписаны двугорбый верблюд, олицетворение сакральных сил плодородия; конь, связанный с почитанием животворных вод; олень, способный продлить человеческую жизнь благодаря целебности лекарства из своих рогов. Позднесасанидское блюдо из Турушевой сохранило популярный эпический сюжет: охота царевича Бахрам Гура (он же — сасанидский царь Варахран V, 421–439):

Однажды с музыкантшею, без свиты,

Помчался в степь охотник именитый.

Его румийку звали Азада,

Он с нею время проводил всегда…

Лишь на верблюде ездил он верхом,

Что был покрыт атласным чепраком…

Чета газелей мчалась по холмам.

Сказал, смеясь, красавице Бахрам:

«Луна моя! Сейчас начну я ловлю.

Как только лук могучий изготовлю,—

Кого сначала мне сразить тогда:

Самец — в годах, а самка — молода».

«О лев, — сказала Азада, — ужели

Гордится муж, что он сильней газели?

Чтоб заслужить прозванье храбреца,

Стрелою самку преврати в самца…»

В колчане у охотника была

Особая двуострая стрела.

Самец взметнулся на равнине пестрой,—

Бахрам тотчас подсек стрелой двуострой

Его рога, подсек на всем скаку.

И подивилась Азада стрелку.

Едва самец своих рогов лишился,

Он сразу как бы в самку превратился.

А в самку две стрелы всадил Бахрам,

Чтоб уподобились они рогам{90}.

Фирдоуси

На блюде точно переданы все детали этого эпизода, подробно пересказанного Фирдоуси, но, как видим, восходящего к домусульманской эпической традиции.

В уральских кладах преобладает пиршественная утварь из обихода светской знати, встречены и украшения костюма — поясные накладки, медальоны. Сложная ювелирная техника обнаруживает руку придворных мастеров высшей квалификации, в совершенстве владевших приемами литья, чеканки, гравировки, золочения, черни.

«Восточное серебро» Урала вводит нас в «затерянный мир» архаических представлений о мироздании, красочно повествует об охотничьих триумфах царей и героев.

За соболиными мехами

Сасанидское серебро на Урале впервые привлекло внимание в 1750 г., когда в прикамском имении Строгановых был обнаружен серебряный кувшин, изготовленный иранскими мастерами. С тех пор в этих краях зарегистрировано свыше сотни «восточных кладов». Кроме того, известно, что многие дореволюционные находки скупщики серебра сумели переплавить. Чем же объясняется столь массовая «миграция» вещей? Почему драгоценную утварь Среднего Востока вывозили далеко за пределы тогдашнего культурного мира, к таежным охотникам Урала — предкам коми-пермяков?

Большая ее часть попала на Урал не ранее IX в. Это доказали археологи, которые выявили топографическую связь кладов с древними поселениями и проанализировали их состав. Оказалось, что начало северной торговли Багдадского халифата приходится на первое столетие господства Аббасидов, когда провинциальная ограниченность арабской культуры уходит в прошлое, когда она подвергается влиянию эллинизма и сасанидской «классики». Именно тогда устанавливаются коммерческие связи с Восточной Европой и Дальним Востоком, с Индией и Черной Африкой. В поисках рынков сбыта и источников сырья купцы стран ислама устремляются в «неведомые земли» Севера.

В IX–X вв. в восточноевропейской торговле с Азией главное место занимало серебро. «Серебро легче перевозить, чем те необходимые предметы, которые на него можно купить», — писал Бируни{91}. Серебро везли в виде монет и вещей. Охотно принимали в обмен серебряные сосуды: их материальная и художественная ценность не вызывала сомнений.

Во время завоевания арабами Ирана и Средней Азии в их руки попала громадная добыча, в том числе металлическая утварь. Мир ее образов, связанных с доисламским эпосом и мифологией, уже не отвечал требованиям новой религии. С крушением Сасанидского государства и официальной зороастрийской церкви стали недействительны каноны прокламативного искусства, призванного возвеличивать царя царей. Сасанидские, среднеазиатские, византийские сосуды, которые еще не успели переплавить, переходили в руки купцов. Они скупали по дешевым ценам вышедшую из употребления посуду, которая активно вступала в сферу меновой торговли. Что же получали взамен?

В то время в кругах знати от Испании до Китая чрезвычайно увеличился спрос на драгоценную пушнину. Собольи, куньи, горностаевые, бобровые, беличьи меха шли на отделку головных уборов, кафтанов, шуб. Особенно ценили шкурки соболей и черно-бурых лисиц. Недаром в поэме Низами «Искендер-намэ» так любовно и со знанием дела перечислены меха, захваченные Александром Македонским в лагере русов:

И огромный воздвигли носильщики вал,

Груды ценной добычи принеся на привал.

Будто жадными тешась людскими сердцами,

Раскрывались, блистая, ларцы за ларцами…

Соболей самых темных несли отовсюду

И бобров серебристых за грудою груду.

Горностая, прекраснее белых шелков,

Было сложено сотни и сотни тюков.

Серых векш — без числа! Лис без счета багровых

И мехов жеребячьих, для носки готовых.

Много родинок тьмы с бледным светом слились:

Это мех почивален; дает его рысь…

Царь взглянул: нет очам прихотливей утех!

Как в Иране весна — многокрасочный мех{92}.

Низами

Торговцы халифата устремились в области, богатые пушниной. На урало-приобском Севере, где соболь водился в великом изобилии, уже в XVI–XVII вв. промысел пушного зверя занимал видное место в хозяйстве аборигенных племен. Кроме отборных мехев, отсюда вывозили Мамонтову кость и клыки моржей («рыбий зуб»), из которых искусные хорезмийские резчики изготавливали шкатулки и гребни. Обмен вели по принципу «товар за товар». «Больших и прекрасных соболей» меняли на серебряную посуду полуденных стран, лисьи шкурки — на железные клинки.

Торговля шла через Волжскую Булгарию — огромный рынок по продаже мехов на среднем участке волжской магистрали. «…Все те, кто обитает на обоих берегах этой реки, привозят к ним [булгарам] свои товары, как-то: соболей, горностаев, белок и другое», — свидетельствовал