не то ныне время. Уговорился с приятелем, вдвоем сподручнее, отошли от войска и Митилены в сторону порта, наняли за золотой дарик рыбака на парусной лодке, который переправил их на континент, в Лидию. А дальше дороги разошлись. Приятель направился по берегу на север, к проливу Дарданеллы, желая попасть во Фракию, откуда был родом. Алексей же двинулся на восток, к армии Александра. Во-первых, идти было некуда, а во-вторых, было интересно, как и чем отблагодарит Македонский за серьезную услугу. Мемнон умер после ранения, но Алексей преподнесет Александру, что это яд цикуты убил раненого. Сейчас самый опытный и реальный противник мертв. Сатрапы и тираны сдают Александру города, надеясь, что он оценит их рвение. И Александр некоторых облагодетельствовал, оставил на своих прежних местах, приставив к ним своих людей в качестве соглядатаев. Сатрапы по-прежнему собирали налоги, только передавали их уже не Дарию, а Александру.

Путь далекий, и весь его Алексею пришлось проделать пешим ходом. Конечно, можно было отобрать у какого-нибудь местного крестьянина лошадь. Только лошадь у него тягловая – влачить арбу или плуг, к верховой езде не способна. А забот с животиной много: кормить-поить. Кроме того, ехать без седла – сущее мучение. Шерсть у лошадей короткая, жесткая, внутренние поверхности бедер за день до крови так разотрет, что на следующий день даже идти не сможешь. Все всадники обязательно в плотных штанах, чаще кожаных.

Пока за поясом, в тряпице, были деньги, жить можно. Монеты позволяли трапезничать в придорожных харчевнях два раза в день. В остальное время Алексей размеренно шагал. По его прикидкам, в день получалось по двадцать пять-тридцать километров, или сто двадцать-сто тридцать стадий. Через неделю уже втянулся, кабы не интерес персов и македонян к одинокому воину в греческом одеянии. Гоплиты были наемниками, как в войске Дария, так и Александра. На заставах при перекрестках дорог Алексей предъявлял кусочек пурпурной ткани и спокойно проходил. А когда подскакивали персы, говорил, что из войска Мемнона и идет на побывку к семье. Верили на слово, ибо никаких документов не существовало.

На заставах македонян Алексей расспрашивал, где войско Александра, и ответы получал разные. Пока до застав доходили данные, они уже устаревали, но было понятно, что Александр продвигался все дальше на восток.

Одна такая встреча едва не закончилась для Алексея печально. Шел по дороге, с двух сторон высокие холмы. Откуда-то сзади раздался нарастающий стук копыт. Обернулся – двое конных персов, если судить по одежде. Да и оружие тоже персидское – сабли. У македонян мечи. Подскакали, окутав облаком пыли. Конный воин всегда имеет преимущество над пешим. Конем теснит, бьет сверху. Кроме того, у обоих на луках седел щиты приторочены. Преимущество двойное, да и настроены персы воинственно.

– Стой, собака!

– Это почему ты меня хулишь?

Алексей решил начать с разговора, не стоит лезть на рожон: исход столкновения непредсказуем.

– Искандеру служишь?

– До сей поры Мемнону, а как убили его, на побывку к семье.

Персы переглянулись. Видимо, о смерти Мемнона услышали впервые.

– Где и когда он погиб?

– На острове Лесбос, дней пятнадцать назад.

– А направляешься куда?

Один вопросы задает, а сам глазами тунику Алексея осматривает, не прячет ли гоплит кошель с золотом, трофей военный. И тут Алексей ошибку допустил.

– В Бактрию.

В Бактрии Александр воевал сейчас, и грек-наемник туда идти бы опасался, если только после службы у Мемнона не захотел продать свое умение Македонскому. Надо было назвать местность или город в стороне от боевых действий.

Перс свою страну знал, тут же вспылил:

– Предатель! К Зулькарнайну бежишь?

И схватился за рукоять сабли. К такому развитию событий Алексей был готов. Выхватил меч из ножен и без замаха рубанул по колену перса. Тут же бросок в сторону – и очень вовремя, потому что второй перс ударил саблей уже по пустому месту. Меч Алексея почти отсек ногу старшему персу. Болевой шок велик, да еще из почти перерубленной ноги кровь хлещет. Не перетяни персу ногу кожаным ремешком, тот за несколько минут кровью изойдет, дух испустит. Второй перс помощь раненому оказал бы, но Алексея опасается. Персу обидчика в первую очередь убить надо, да поскорее, пока старший не умер. Алексей за лошадь раненого забежал и еще раз мечом по бедру его ударил, чтобы уже наверняка убить. Второй перс завыл от ярости, коня своего подгоняет, чтобы описать полукруг вокруг коня раненого. Для Алексея этот конь – как прикрытие. Перс достать его саблей не может, злится, а эмоции в бою приводят к поступкам необдуманным. Привстал перс на стременах, перенес вес тела на одну ногу, саблей в сторону Алексея ткнул. Алексей же поднырнул под брюхо лошади раненого перса и мечом в брюхо лошади второго перса ударил да еще с оттяжкой провел. Жалко животину, только своя жизнь дороже. Взвился конь от боли, кишки вывалились сизые. Заржал да и рухнул на бок, придавив седоку ногу. Дергается перс, а выбраться без посторонней помощи не может. И сабля хоть и в руке, а бесполезна. Алексей благородство являть не стал, зашел сзади и всадил меч персу в спину. Все, оба перса уже не противники. Раненного в ноги стащил с седла на землю. Тот еще дышит, но уже без сознания. Обыскал. Вытащил из-за пояса кожаный мешочек, открыл – пару золотых дариков увидел да с десяток серебряных монет. Трофей, однако, будет на что еду купить. Мешочек себе за пояс определил. Еще бы сабли у обоих забрать да продать. Но сабли местные опознать могут, начнут кровную месть. На Кавказе и в Азии это в обычаях. Не позарился, поспешил уйти от места боя.

Еще неделю добирался до войска, благо после схватки с персами обзавелся деньгами и не отказывал себе в еде. В харчевнях в первую очередь брал мясные блюда, они давали силы на большие переходы.

Фотис встретил его радостно:

– Садись, выпей вина.

Даже сам щедро плеснул в кружку. Алексей отпил, поставить не успел, как Фотис торопит:

– Ну, получилось?

– Я уже думал, до вас дошли новости.

– Пока только слухи.

Алексей рассказал подробно о штурме Митилены, о ранении Мемнона, о том, как якобы яда в вино подсыпал и сам был свидетелем, как умер Мемнон, как стенал лекарь.

– Похоронили? Сам видел?

– Нет, его собирались перевезти на родину, на остров Родос. Я же предпочел убраться с Лесбоса. Дело-то сделал.

– Сегодня же доложу Александру, если прорвусь до него. Не хочу хулу возводить. Однако Александр стал не столь доступен, как прежде.

И в самом деле, по мере продвижения вглубь