— Надеюсь, он сегодня вообще не появится, —произнес Дронго, — тогда станет ясно, что среди ваших сотрудников нетпредателя.

— Я тоже надеюсь, — сказал Всеволод Борисович.

Через полчаса Дронго снова позвонил Романенко.

— Я занят, — подтвердил тот, — у меня всенормально.

Через пятнадцать минут перезвонил Романенко.

— Уже четверть десятого. Кажется, мы зря все этозатеяли. Впрочем, я с самого начала не сомневался в моих сотрудниках. Теперьосталось позвонить Рогову. Скажу ему, что завтра Ахметов хочет дать показания.Возможно, утечка информации прошла все-таки через ФСБ.

— До десяти еще есть время, — напомнилДронго, — наберитесь терпения.

— Осталось сорок минут. Уже ясно, что трое из четверыхвне подозрений. Убежден, что и в десять ничего не произойдет.

— Может быть, вас не так поняли? — предположилДронго. — Вы сказали, что Ахметов готов дать показания?

— Конечно, сказал. И еще добавил, что сегодня,возможно, мы закончим это затянувшееся дело. Выразил удивление его внезапнымсогласием. Гарибян даже предложил отметить это событие шампанским.

— В таком случае предатель, если он у вас есть, долженбыл клюнуть.

— Нет в моей группе предателя, — твердо сказалРоманенко. — И быть не может.

— Дай бог, чтобы вы оказались правы.

Через полчаса позвонил Всеволод Борисович.

— Уже без четверти десять, я отправил Ахметова вкамеру. Подожду еще пятнадцать минут и поеду домой. Рогову позвоню в половинеодиннадцатого. Или лучше завтра. А то, боюсь, Ахметов не доживет до утра.

— Если источник утечки в ФСБ, — возразилДронго, — то утром они не успеют раскрутить это сообщение и оно не дойдетдо нужного человека. Так что звоните сегодня вечером. Обязательно нужно усилитьохрану у камеры Ахметова.

— Хорошо. Постараюсь.

Дронго взглянул на часы. Почти десять. Он вышел в холл иувидел Илзе. Она сидела с книгой в глубоком кресле, подобрав под себя ноги.Увидев Дронго, быстро опустила их на пол.

— Что ты читаешь?

— Извините, взяла книгу без вашего разрешения. Бабушкасказала, чтобы я вас не беспокоила. Она пошла в ванную, а мне одной скучно.

— А почему не смотришь телевизор?

— Бабушка не велела вам мешать. Вот я и взяла книгу. Иху вас так много!

Это был известный роман Альберто Моравиа «Чочара». Девочкасмущенно отвела глаза. Дронго усмехнулся.

— Прекрасная книга, — сказал он, — и оченьхороший писатель.

В этот момент зазвонил телефон. Дронго обернулся, посмотрелна настенные часы. Без пяти минут десять. Неужели Романенко? Он схватил трубку.

— Это я, — услышал он убитый голосРоманенко. — Только что мне доложили, что Бергман здесь и просит срочнопропустить его ко мне. Он знает, что я здесь, и требует не начинать допроса безнего.

— Кто? — взволнованно спросил Дронго.

— Галя Сиренко, — выдохнул ВсеволодБорисович. — Господи, она так нам помогала… Кто бы мог подумать?

— Нужно срочно ехать к ней, — сказалДронго. — Ни в коем случае не звоните, все испортите. Я сейчас поймаютакси. Помните, где она живет?

— Конечно. Новые Черемушки, квартал 24-а, кажется,третий корпус, квартиры я не помню, но сейчас узнаю. Этаж последний.

— Я выезжаю. Берите людей и срочно к Сиренко. Еслидругая сторона поймет, что мы устроили проверку, девушка не доживет до утра. Япозвоню вам из машины, скажете мне номер квартиры.

— Не могу поверить, — едва слышно произнесРоманенко.

— Потом выясним. Быстрее, не теряйте времени. Иобязательно займите Бергмана. Пусть ему оформляют документы, пусть дадутсвидание с Ахметовым, пусть потянут время, чтобы он не успел никому позвонить.Быстрее, Всеволод Борисович, — он положил трубку и поспешил в кабинет,чтобы переодеться.

Когда он выбежал через минуту, девушка уже поднялась скресла и во все глаза смотрела на него.

— Закройте дверь, — крикнул ей Дронго, — иникому не открывайте, даже если начнется землетрясение. Никому! До свидания.

Он выскочил за дверь и побежал вниз по лестнице. Часыпоказывали ровно десять.

Поздно вечером Павлик привез фотографии. Георгий сидел всвоем бронированном «Линкольне», рядом стояли две «Ауди» с телохранителями. Вотличие от других авторитетов, Георгий не ездил на «Мерседесах» и презиралбандитов, которые ими пользовались, превратив классную машину в служебныйтранспорт.

Павлик пересел в автомобиль Георгия радостный и довольный.Тот поморщился.

— Все получилось?

— Вот, возьмите, — Павлик протянул пачкуфотографий, — мы сделали и видеосъемку. Если хотите, дам вам кассету. Тамтакие кадры…

— Не хочу! — перебил его Георгий, брезгливопросмотрел фотографии и вернул Чертежнику. — Противно!

Он задумался. Ему были отвратительны подобные методы. Онпрезирал и сидевшего рядом Павлика, и женщину, изменившую попавшему в тюрьмудругу. Наконец он через силу сказал:

— Нужно переслать фотографии Чиряеву через егоадвоката, без всяких объяснений. Адвокат сейчас в Берлине, готовится кпроцессу. Пусть попсихует. Но главное — без комментариев. Истребитель сам всепоймет. Поймет, что мы его предупреждаем. И если он не вернет долг, неостановимся на этом. Его женщина наставила ему рога, пусть подумает, что будетс его клубами, казино, магазинами. Посылай фотографии немедленно.

— Можно передать по факсу, но тогда они будут размытымии не цветными, — заметил Павлик.

— Нет, — решительно заявил Георгий, — не пофаксу. Фотографии нужно передать лично Тумасову. В общем, утром они должны бытьв Берлине. Понял?

— Понял. Не беспокойтесь, не подведу.

— Копии сделай для Матвея Очеретина. Пусть полюбуетсяна рога своего хозяина. Сговорчивее будет.

— Сделаю, — обрадовался Павлик. Он люто ненавиделОчеретина.

— Что с альфонсом, про которого ты мне говорил? —осведомился Георгий. — Он еще живой?

— Уже нет, — улыбнулся Павлик. — Вчера Саняего…

— Меня не интересуют подробности, — перебил егоГеоргий, — это уже твои проблемы. Теперь насчет женщины. У нее естьохрана?

— Нет, но Чиряев приставил к ней водителя. Он приезжаетпо утрам и целыми днями торчит у нее во дворе.

— Водитель, — задумчиво пробормоталГеоргий. — Он бывает у нее в доме?

— Конечно. Привозит продукты, помогает, если надоотнести вещи. Ему лет сорок.