— Все нормально? — усмехнулся он. — Кадрыполучились хорошие?

— Классные, — без тени улыбки кивнул Павел.

— Я старался, — с гордостью заявил Фанилин.Пропустив его слова мимо ушей, Павлик обратился к водителю, который вез Мару сЕгором.

— Санек, расплатись с ним.

— Не нужно, — великодушно ответил Фанилин. —Вы мне и так хорошо заплатили.

— Нет, — быстро заметил Павел, — ты еще невсе получил.

Что-то не понравилось Егору в тоне Чертежника. Он резкообернулся и увидел направленный на него пистолет с надетым глушителем. Он дажене успел вскрикнуть — убийца выстрелил. Раз, другой, третий. Фанилин сполз наземлю рядом с машиной. Он так и не понял, что с бандитами договариватьсянельзя.

— Поехали, — небрежно бросил Павлик, поднимаястекло.

Первый водитель подошел к убитому, пнул ногой, сделалконтрольный выстрел в лицо. Тело даже не дернулось. Несчастный был мертв.Водитель бросил пистолет на землю и быстро залез на переднее сиденье.

— Деньги, — напомнил Павлик, — обыщите этогокретина. Может, у него остались наши баксы. И бросьте тело в канализацию.

В семь часов вечера Дронго послал машину за матерью идочерью Эдгара Вейдеманиса. Он перенес постельные принадлежности в библиотеку,предоставив спальню в распоряжение гостей. В его большой четырехкомнатнойквартире были еще гостиная и кабинет, но близких друзей он принимал вбиблиотеке. Девушка выглядела печальной и какой-то настороженной. Глазапокраснели от слез. Дронго не очень-то надеялся на сотрудников ФСБ, хотянаблюдение было круглосуточным. Больше доверял собственной металлической двери,решеткам на окнах и стальным жалюзи, изготовленным по специальному заказу вГермании.

Его квартира представляла своего рода мини-крепость совстроенными системами наблюдения и прослушивания, установленными даже в кабинелифта, который обслуживал дом. В кабинете находились подключенные к Интернетукомпьютеры, а также ноутбуки, факс, лазерный принтер, ксероксы. Все этопомогало ему в работе, сложной и опасной. В то же время, в отличие от большинствалюдей, для которых Интернет стал своего рода развлечением, Дронго относился кнему равнодушно.

Его интересовали только определенные статьи или конкретнаяинформация, которую можно было найти в Интернете. Он был немного старомоден иотдавал предпочтение книгам. В то же время его поражала сама система Интернет,связавшая людей в разных точках земного шара. Интернет оказался тем связующимзвеном, которое было необходимо для единения человечества. И такому общению немогли помешать ни границы, ни суровые запреты диктаторов. Человечествопревращалось в одну большую семью, порождая не только глобальные проблемы, но иглобальные связи.

Он отвел женщин в спальню, показал, где ванная. Мать Эдгарачувствовала себя неловко, ей не хотелось доставлять хлопоты хозяину, и она безконца извинялась.

— Поймите, — тихо сказал Дронго, — Эдгаротправил вас в Витебск, чтобы уберечь от возможных преследований. В Москве онитоже не исключены, и вы не должны без надобности выходить из квартиры. Покрайней мере до тех пор, пока не будет сделана операция, в общем, два дня.Поэтому не надо извиняться. Я поступил так, как поступил бы на моем месте вашсын.

Он ушел к себе в кабинет, а Илзе отправилась в ванную, неединственную в доме — была еще одна, которой теперь пользовался Дронго. В половиневосьмого позвонил Всеволод Борисович.

— Мы беседуем, — доложил он, — но пока никогонет.

— Сообщили всем четверым? — осведомился Дронго.

— Всем четверым, — мрачно подтвердилРоманенко, — Савину, Гарибяну, Сиренко и Лукину. Уверен, среди моих людейнет предателей. Возможно, утечка произошла из ФСБ.

— Посмотрим, — Дронго понимал, как важно Романенкоубедиться в честности своих сотрудников.

— Ахметов, кажется, удивился, что я приехал так позднои веду ничего не значащий разговор.

— Тяните время, — сказал Дронго. — Откуда выговорите?

— Из коридора. Взял мобильный у одного из сотрудников.Вообще-то приносить сюда мобильные запрещено, но мне в порядке исключенияразрешили. Со мной пять офицеров МВД. Надеюсь, они не нападут на Ахметова.Единственное, чего можно ждать, это появления адвоката подозреваемого.

— Что же, подождем, — сказал Дронго, — дайтемне номер вашего телефона. Буду звонить.

Романенко дал номер телефона и отключил связь. Дронго сел закомпьютер, и на дисплее появилось сообщение о том, что с ним хотят связаться.Он сразу догадался, кто его послал, ответил, и вскоре появилась надпись:

— Добрый вечер. Рад снова с вами сотрудничать. ЭтоЗиновий Михайлович.

— Добрый вечер, — ответил Дронго, — надеюсь,мы сработаемся, как и в тот раз. Мне нужна кое-какая информация. Постарайтесьне звонить по моим телефонам. Возможно, они прослушиваются. Общаться будемтолько по этому каналу.

— Договорились. Итак, что вас интересует? Вы забыли,что я «жаворонок», и по-прежнему работаете в позднее время.

— Не забыл, — ответил Дронго. — Постараюсьсегодня занять вас только до десяти тридцати. Завтра начнем основную работу.Прежде всего мне нужны данные о погибшем несколько недель назад бывшемполковнике ГРУ Олеге Кочиевском, а также о компании, в которой он работалначальником службы безопасности. Все возможные данные о «Роснефтегазе». Составакционеров, стоимость акций, участие зарубежных компаний, кто сменилКочиевского на его посту. Отдельно проверьте, нет ли среди акционеров человекас отчеством Иннокентьевич. Возможно, он был связан с Кочиевским.

— Проверю, — сказал Зиновий Михайлович и отключилсвязь.

В кабинет вошла мать Эдгара Вейдеманиса.

— Извините, можно я что-нибудь приготовлю для девочки?Она не ела с самого утра.

— Ничего не нужно готовить, — улыбнулсяДронго, — это вы извините, что забыл вам сказать. Я заказал в итальянскомресторане обед: салаты, спагетти, пицца. Все это на кухне. Нужно толькоподогреть. Ешьте, не стесняйтесь.

— Может, заварить вам чай?

— Нет, спасибо. Это я делаю сам!

Она вышла, а Дронго продолжал работать, когда вдругобнаружил, что уже пять минут девятого. Набрал номер мобильного Романенко.

— Я все еще здесь, перезвоню через двадцатьминут. — Голос у Романенко был напряженный.

— Значит, сработало, — понял Дронго.

В половине девятого позвонил Романенко.

— Думаете, легко беседовать с этим типом, все времятребует своего адвоката. Вообще не хочет разговаривать, ни о чем. Чтобы несказать лишнего. Уже половина девятого. Как минимум двое из нашей четверки внеподозрений. Ни в семь, ни в восемь Бергман не появился.