Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ну ничего, — потянув ручку подъездной двери, улыбнулась своим мыслям молодая женщина. — Сейчас я его обрадую! Глядишь, и старания прибавится! А обрадуешь ли» — больно кольнул сердце вопрос. Возник он не на пустом месте — слишком уж напряженные отношения были между супругами в последнее время. Татьяна голову сломала, чтобы понять, что же творится с ее благоверным.
— Максик, может, ты другую полюбил? — как-то не выдержав, прямо в лоб задала она мучивший ее вопрос.
— Не говори ерунды! — огрызнулся Максим и отвернулся к окну.
С некоторых пор у него это вошло в привычку. Вообще, отметила про себя Татьяна, неожиданно вместе с появившейся нервозностью у него начали меняться некоторые старые привычки. Причем иной раз доходило до абсурда. Например, переодеваясь, он порой выгонял жену из комнаты! Таня всерьез начала опасаться за психическое состояние мужа. Вот и вчера они поругались на пустом месте. Татьяна даже пообещала, что переселится к маме на время. На это Макс зло ответил, что будет только рад. Однако после визита к гинекологу Татьяна решила идти к мужу. Да и с кем же первым поделиться радостью, как не с ним? Она спешила сказать Максиму, что у них будет ребенок.
Лифт остановился на четвертом этаже, и Таня уже протянула руку, чтобы нажать кнопку звонка, как вдруг передумала. Она быстро открыла дверь своим ключом и вошла в коридор.
— Максим! — крикнула она с порога и одновременно услышала, как в спальне кто-то заметался, упала настольная лампа.
«У него там баба!» — горячей волной окатила мозг яростная мысль, и супруга, не разуваясь, бросилась туда.
Остановившись на пороге комнаты как вкопанная, она сначала ничего не поняла. Никакой женщины не было и в помине. Правда, Максим в комнате был не один — мужчина лет сорока торопливо натягивал рубашку. Все прошлые мысли моментально улетучились из Таниной головы. Она лишь ошарашенно смотрела на сладкую парочку. Лысоватый крепыш лет сорока, уткнув взгляд в палас и бормоча неразборчиво себе под нос, вылетел из комнаты.
— Это не то, что ты думаешь! — вскочил Максик, стараясь заглянуть жене в глаза. — Вениамину Станиславовичу нужно было сделать укол внутривенно…
Он еще что-то плел, но Татьяна не слушала его. У нее перед глазами все стоял растерянно-испуганный, как у загнанного в угол зверька, взгляд убежавшего мужчины.
Немного придя в себя, она обвела глазами спальню. Их спальню! Ее ждало еще одно страшное открытие. Вспомнив, что при ее появлении на пороге муженек что-то быстро прикрыл раскрытым томиком Пушкина на прикроватной тумбочке, она решительно шагнула вперед и перевернула книгу. Под ней лежало несколько ампул. Одного беглого взгляда хватило медсестре, чтобы определить, что в руках у нее производная морфина. Ей сразу же стали понятны таинственные переодевания мужа. Бросив быстрый взгляд на сгиб его левой руки, она обнаружила то, что и ожидала: свежую точку от укола. Кроме того, что Максим был гомосексуалистом, он еще и наркоман!
Татьяна бросилась в туалет. Максим метнулся следом, едва сообразив, что сейчас сделает его супруга.
— Ты что?! Ты что?! — завопил он, стараясь ухватить ее за руку. — Это не мое, мне просто передать нужно!.. Да ты знаешь, сколько это стоит?!
— Не смей ко мне прикасаться! — неожиданно остановившись и страшно вытаращив глаза, рявкнула на него Таня.
Максим отпрянул, ошарашенный ее порывом, но потом вновь попытался ухватить ее за руку. Женщина дернулась что есть силы. Неожиданно нога ее поскользнулась и она со всего маху упала на пол в прихожей. Последнее, что запечатлела ее память, прежде чем мозг отключился и в сознании на некоторое время повисла сплошная чернота, — это суетливые движения Максима, подбирающего рассыпавшиеся при падении ампулы с наркотиком!
Очнулась Таня в больнице. Болели голова и подбородок. Оказалось, что она получила сильное сотрясение и шрам на лице. Но это было еще не все. У нее произошел выкидыш, и женщина-врач, потупив глаза, призналась, что, вероятно, у нее теперь никогда не будет детей.
Максим даже не пытался навестить жену в больнице. Приходили ее родители, его отец. Таня ничего не стала рассказывать свекру. Она искренне уважала его и не желала расстраивать, зная, что у того слабое сердце. Но Александр Петрович, оказалось, откуда-то все знает. Он напрямик спросил сноху, и та не сумела соврать.
— Значит, опять, — тяжело вздохнув, повесил голову Губков-старший. Некоторое время он сжимал-разжимал кулаки, затем рубанул воздух ладонью и жестко сказал:
— Знаешь что, дочка! Разводись с этим стервецом! А домой я его не пущу, пусть пропадает, черт с ним! Нет у меня больше сына!
Выкрикнув в сердцах последнюю фразу, мужчина резко поднялся и почти выбежал из больничной палаты.
«Стыдно ему передо мной!» — проводила его глазами девушка.
Развод для Татьяны был делом решенным, и едва она выписалась из больницы, как сразу же занялась оформлением документов.
* * *
— Вот так вот! — горько усмехнулась медсестра, выплывая из тяжелых воспоминаний.
— Да уж! — только и смог вымолвить Григорий.
Ему неожиданно захотелось прижать к себе молодую женщину, пожалеть. Он еле преодолел это искушение, неожиданно оказавшееся очень сильным.
Некоторое время помолчали, затем Парфен тихо сказал:
— Мне только один раз в жизни по-настоящему тяжело было, — тут Гришка невольно запнулся. «До сегодняшнего дня!» — добавил он уже про себя.
Татьяна, кажется, разгадала его мысль. Выражение ее лица сказало Гришке об этом.
— Ты не могла бы узнать, как там Вадим? — попросил он медсестру, стараясь перевести разговор на другую тему.
Татьяна поднялась и, закрыв молодого человека в комнате на ключ, зацокала каблучками по коридору. Постепенно звук ее шагов растаял вдали.
* * *
Вагон сильно качнуло вперед, и Парфен невольно отметил про себя: «Никак, тормозим?»
Снизу опять раздавалось посапывание. Старый уголовник спал как ни
