В течение прошедших недель они не раз занимались сексом. Это был жаркий, бурный, сводящий с ума секс. Но то, что было хорошо в начале их отношений, не годилось теперь.

Вспоминая Саммер, Джон пришел к убеждению, что она вовсе не оставила его опустошенным. Он был удивлен, разочарован и немного унижен, когда она разорвала помолвку, но слишком быстро пришел в себя. Очевидно, нельзя было считать Саммер любовью всей его жизни.

Но Скарлет легко могла бы разбить его сердце.

— Поздравляю, Джон.

Он поцеловал ее в висок. Ее волосы коснулись его кожи.

— С чем?

— С окончанием курса ухаживания с третьей степенью отличия. — Она повернулась к нему и обняла за шею.

Он собирался устроить просто уик-энд, но сейчас понял, что получился медовый месяц. И в то же время прощание.

— Думаю, тебе, как выпускнику, следует выступить с речью.

Джон поцеловал Скарлет медленно, нежно, наслаждаясь теплом ее рта, мягкостью губ, сладостью языка. Прелесть пребывания в этом месте заключалась в том, что не надо торопиться, зная, что никто не нагрянет неожиданно, никто не узнает их, когда они завтра пойдут гулять. Они могут хотя бы раз притвориться обычной парой, только придется для предосторожности надеть широкополые шляпы и солнечные очки.

— Пожалуй, это лучше, чем речь, — прижавшись к нему и задрожав всем телом, прошептала Скарлет.

Дом был типичным прибрежным коттеджем, оформленным с привлечением морской тематики. Вся обстановка была в основном белого или синего цветов. Морские раковины украшали основания ламп и рамы зеркал. Самые разнообразные причудливые раковины были повсюду — в гостиной, в спальне, даже в ванных комнатах. Стена спальни, выходящая на побережье, была стеклянной. Через нее можно было любоваться океаном, не вставая с кровати.

— Хочешь принять ванну? — спросил Джон, не выпуская руки Скарлет.

— Конечно.

— Тогда иди. А мне надо кое-что сделать.

Она погладила его по груди и улыбнулась.

— Мне, наверное, придется повысить твою степень отличия до второй.

— Это, кажется, потребует более возвышенной речи.

— О, конечно. Такой, что длится несколько часов.

— Посмотрим, что я смогу сделать.

Скарлет взяла его лицо в ладони и поцеловала в губы. Когда она отстранилась, ее глаза больше не улыбались, но мерцали с таким выражением, которое заставило его предположить, что она тоже не хочет прекращать их отношения.

Шелк красной кружевной ночной рубашки струился по телу Скарлет, когда она вышла из ванной и проследовала в гостиную. Горели свечи, в камине потрескивал огонь. Джон опустил бутылку шампанского в запотевшее серебряное ведерко. Тут же стояли два хрустальных бокала и вазочки с клубникой и взбитыми сливками. Негромко звучал джаз. Подушки громоздились на одеяле, расстеленном на широкой софе. Ваза с желтыми маргаритками стояла на кофейном столике.

— Это все сделал ты? — спросила Скарлет, когда он подошел к ней.

Джон кивнул и обнял ее за плечи.

— Ты выглядишь прекрасно, как никогда.

— Ты тоже очень красив.

На нем были только черные шелковые пижамные штаны, и Скарлет залюбовалась его обнаженной рельефной грудью. А красиво очерченные губы и великолепные карие глаза просто сводили ее с ума.

Джон задернул занавеси.

— Что-то не так? — спросил он.

Она покачала головой.

— Мы же решили не говорить ни о чем серьезном.

— Тогда тебе надо убрать серьезное выражение со своего лица.

Он прав. Скарлет улыбнулась, подошла к нему и поцеловала его. Она почувствовала, что он вздохнул глубоко и медленно.

Вина придавила ей плечи. Ведь Скарлет сама повела их по этому пути, когда впервые пришла к нему…

— Это напоминает мне о нашем первом сексуальном опыте, — сказал Джон спокойно, нарушая течение ее мысли. — Тогда ты тоже была в красном.

Ей понравилось, что он запомнил это.

— А ты, был в черном.

Она скользнула рукой по его животу… Джон втянул воздух и поймал ее руку.

— Я не хочу сегодня торопиться. Сегодня у нас во всем будет романтика. Давай сядем у огня.

Они кормили друг друга клубникой, окуная ее в сбитые сливки, потягивая шампанское, нежно прикасаясь, друг к другу. Огонь от камина согревал их. Много слов крутилось в голове Скарлет, но, ни одно из них она не могла произнести вслух. Слишком они были серьезными. Слишком печальными.

Казалось, Джону тоже не хотелось разговаривать. Когда они не целовались, он смотрел на огонь, сцепив пальцы.

Она подняла повыше свой бокал, накапала на тело Джона немного шампанского и начала слизывать обжигающие рот капельки. Ей нравилось, что он позволяет ей делать то, что ей хочется, и не торопит ее. А Джон наслаждался прикосновениями ее языка к его коже. Способность контролировать себя ускользала с каждой минутой, с каждой лаской и с каждым вдохом.

Джон остановил ее и отодвинулся. Приподнявшись, он прислонился к стене, и Скарлет пожалела, что она не скульптор и не может запечатлеть в камне это красивое, полное желания тело с рельефными мышцами.

Он провел рукой по волосам Скарлет, притянул ее ближе и нежно поцеловал. Никакими словами нельзя было бы выразить того, что значил для него этот поцелуй.

Он спустил бретельки ее комбинации, и она скользнула на пол. Скарлет отвечала на каждое его прикосновение. Она словно провалилась в небытие. Дуэт двух любящих сердец достиг крещендо, заставив их тела трепетать, а души блаженствовать.

Глаза Скарлет наполнились слезами. Она обняла Джона и долго не отпускала его. С самого начала они восхитительно подходили друг другу, как любовники, но к сегодняшнему дню между ними успело возникнуть нечто гораздо большее.

Я люблю тебя, повторяла про себя Скарлет снова и снова.

— Огонь гаснет, — сообщил через некоторое время Джон.

Но только не мой огонь к тебе.

— Мы можем пойти в кровать, — сказала она.

— Иди первая. Я задую свечи и уберу еду.

— Давай сделаем это вместе.

Обнаженные, они двигались по комнате, глядя друг на друга, молча флиртуя. Скарлет попыталась представить его себе таким, каким он будет в пятьдесят лет — с серебряными волосами, с лукавой улыбкой. Отец. Дед. Образ возникал легко. Слишком легко.

Они выключили свет. Взявшись за руки, прошли в спальню и забрались под пушистое стеганое одеяло.

— Спасибо за этот уик-энд, — шепнула Скарлет, уткнувшись губами ему в шею.

— Я хотел сказать тебе, то же самое.

Потом она чувствовала, как он засыпает и как тяжелеет его тело, и только тогда она позволила себе роскошь нескольких слезинок.