Или… или сказанное в тронном зале – правда? Фрейм действительно знает, как отменить исполненное желание?

Я изо всех зажмурилась, заставляя себя успокоиться. А потом пошла к купальне, на ходу сдирая с себя одежду. Сумку с депозитарием предусмотрительно забрала с собой. Нырнула в воду и некоторое время лежала в глубине, свернувшись калачиком. Вынырнув, сделала вдох и снова погрузилась.

Когда я наконец вылезла, кожа на моих пальцах сморщилась от воды, а волосы и тело скрипели от чистоты. Завернувшись в полотенце, я вернулась в комнату и обнаружила накрытый столик. Подняла крышку над первым блюдом – и по комнате поплыли восхитительные ароматы.

– Ну что же. Отведаем дворцовую кухню, – пробормотала я, усаживаясь.

Кушанья оказались отменными. Пышные сладкие блины, начиненные рыбьей икрой или мясом, сладкие булочки, омлет, сыры, колбасы и ледяное вино. К последнему я не притронулась, зато с удовольствием выпила стакан холодного клюквенного морса.

При всей роскоши моих комнат, здесь не было ни одной книги или хотя бы газеты. Я снова обошла покои. Подергала все ящики и заглянула в пустой шкаф. Зевнула и села на кровать. Мягкая перина и хрустящие подушки так и манили на них упасть.

Я полежала, рассматривая балдахин. По синей ткани скатывались звезды и луны.

«Надо обдумать дальнейший план», – решила я.

И провалилась в сон.

***

– Долго еще тебя ждать? – прозвучал рядом недовольный голос, и я подпрыгнула. С недоумением оглянулась. Как я снова оказалась в тронном зале? Ведь только что засыпала в спальне, на кровати под звездным балдахином?

И вот на тебе – стою перед троном Димитрия, в тех же грязных штанах и свитере. Правитель сидит на троне и смотрит на меня с неудовольствием. Стены плывут, но вот же странность, я не отражаюсь ни в одном зеркале.

Какого демона?

– Хватит вертеться, – даже голос Димитрия кажется искаженным, глухим.

– Почему я не вижу своего отражения? И почему я снова в этой одежде?

– А-а-а, ты успела раздеться? Я этого не видел, поэтому ты такая, – усмехнулся он и протянул руку. И тут же в его ладони возник бокал с белым вином. Вот только никакого прислужника рядом не было.

Игнорируя Правителя, я подошла к стене и прикоснулась к зеркалу.

– Это Греза, ведь так? Вернее – сон. Твой сон. Во сне нет отражений.

– Ты удивительно непочтительна, Ворона, – вздохнул Димитрий и вдруг оказался рядом со мной.

Ну да, во сне еще и не такое возможно! Тем более, если ты этим сном управляешь.

Сделав глоток вина, Правитель обошел меня, рассматривая.

– Твой приятель сказал правду? Вы знаете, как отменить исполненное желание?

– А еще в наведенном сне нельзя соврать, – вспомнила я, осматриваясь.

Но почему в сон Правителя попала я, а не Фрейм? Неужели… неужели Повелитель Грез не смог затащить в свою иллюзию Когтя? Может, мой странный приятель не так прост, как кажется? Или король решил, что из девушки легче вытянуть правду?

Значит, его согласие было всего лишь уловкой, как я и подозревала. Хозяина Арвиндаля не зря называют Повелителем Грез. Но я не думала, что это в буквальном смысле. О его умении заманивать чужаков в собственные сны газеты точно не писали.

– В морсе было снотворное. И в вине, наверняка, тоже, – догадалась я, и Димитрий легко кивнул. – Слушай, если это твой сон, почему мы все еще здесь? Неужели тебе не надоел этот зал, а?

Димитрий моргнул и вдруг хмыкнул. Повел рукой, сверкнув длинными острыми когтями. И дворец исчез. Мы стояли в хрустальном саду. Совершенно реальный ветер оглаживал плечи, тихо звенели драгоценные листья.

– Так тебе нравится больше, Ворона? – высокомерно спросил Димитрий.

Я осмотрелась и покачала головой.

– Никогда не любила зиму. Тем более – зиму искусственную. Покажи мне что-нибудь настоящее.

– Я велю подвесить тебя на рог божественного зверя. Голую и обмазанную смолой.

– Возможно. Но сейчас ты хочешь ответов, не так ли? Иначе меня бы здесь не было. Так покажи мне хоть что-нибудь стоящее.

Димитрий нахмурился, глядя на меня. Медленно отпил. Отшвырнул бокал и…

И мы оказались в поле. Мягкую землю устилала трава – еще невысокая, весенняя. Пахло дождем, древесной корой и дикими цветами. Вдали виднелись очертания двухэтажного домика, за ним поднимались горы. Полная луна освещала их резной контур.

Я подняла голову. По куполу неба медленно ползла огненная комета. От ее хвоста разлетались золотые искры. Это все было настолько реальным, что мое сердце сжалось, а потом заколотилось с удвоенной силой. Я ощущала все невероятно отчетливо – запах трав и влажность росы, мягкость вспаханного дерна и пряный ветер, слышала уханье ночной совы и шум родника. Это место было таким же реальным, как комната во дворце или ледяные туннели Арвиндаля.

Или оно действительно реально?

Но ведь комета не может висеть в небе почти неподвижно…

Димитрий удивленно смотрел на домик вдали.

– Что это за место?

– Греза, – сквозь зубы произнес он.

И только сейчас я заметила, что на нем по-прежнему тяжелый кафтан, застегнутый на все пуговицы. Неужели Правитель даже спит в нем?

А еще где-то на теле Правителя темнеет знак бесконечности – символ бесчисленного числа желаний, которые он может исполнить. Если захочет, конечно.

– Видишь, я добр, – бросил он. – А теперь отвечай. Вы знаете секрет обнуления исполненного желания?

– Коготь знает, – по возможности уверенно сказала я. – Или нет. Я бы хотела соврать, но это твой сон. А правда в том, что я не знаю ответа. Потому что услышала об этом впервые, так же, как и ты. Увы.

– Он не рассказал тебе? Выходит, ты не так уж и важна, да, Ворона? Советница, которая не знает никаких секретов? Может, мне сбросить тебя со скалы? Ты будешь падать так долго, что успеешь состариться. Но еще раньше сойдешь с ума от ужаса. Хочешь узнать, что станет с тобой в реальности, если ты умрешь в моем сне?

– Нет.

– Ты боишься?

– Не очень.

– И почему же?

– Ты не причинишь мне вред. Нет смысла тратить наведенный сон на то, чтобы убить меня. Это слишком просто сделать в реальности. К тому же от этого не будет никакого толка, Ваше Величество.

Димитрий стоял неподвижно, рассматривая меня.

– Ты прибыла в мой город лишь месяц назад – и все это время работала у трактирщика, убирая посуду. Кстати, его мы тоже арестовали. На всякий случай.

Я могла бы позлорадствовать, но не стала. Сейчас меня меньше всего занимала судьба толстяка Марфиса.