Что касается временного командира фрегата капитан-лейтенанта Баскакова, то он был снят Сенявиным с должности. На первом же выходе в море на радостях, что принял под команду столь знаменитое судно, Баскаков напился до полного бесчувствия.

– Экая напасть такая на «Венус»: что ни командир, то пьяница беспробудный! – досадовал Сенявин.

Баскаков на свое отстранение от командования написал жалобу, говоря о худом к себе расположении со стороны главнокомандующего и нарушении старшинства с назначением на должность. Вскоре он был вызван Сенявиным.

– Я давно простил вас за ваше пьянство, ибо считаю тот проступок случайным! – сказал вице-адмирал капитан-лейтенанту. – Однако не могу дать вам судно, пока не буду уверен, что подобного не повторится впредь! Что касается старшинства при назначениях, то я назначаю не по старшинству, а по способности!

Забегая вперед, следует сказать, что Баскаков впоследствии хорошо служил и храбро воевал, за что был награжден орденом, а впоследствии сделал и неплохую карьеру.

Мичмана Броневского встретили на фрегате радушно. Развозов, руку пожав, сказал ласково:

– Зови меня Егором Фёдоровичем! Фрегатская служба, как известно, без ваших линейных церемоний. У нас тут все по-простому, по-домашнему!

Разместился Володя на кубрике в одной выгородке с мичманом Матвеем Насекиным, тем самым, что пьяного Эльфинстона не убоялся. Матвей – средиземноморец со стажем, он уже побывал здесь ранее, а потому важен и серьезен.

– Ты к моим советам прислушивайся. Я зейман опытный, плохому не научу!

– Хорошо, старина, послушаю! – кивал Броневский, свой рундук в закуте мичманском пристраивая. – Ты лучше скажи, когда у вас чаи вечерние гоняют, а то я с этим переездом оголодал, аж в животе урчит!

Но погонять чаи не удалось. Неожиданно поступило сообщение срочно принять на борт чиновника иностранной коллегии статского советника Поццо-ди-Борго и коллежского асессора Козена, затем выходить курсом на Рагузу. Прибыла под штормтрап шлюпка. Поднялись на палубу пассажиры. Засвистали боцманские дудки. Затопали по палубе босые матросские ноги. Повис выха-женный мокрый якорь. Минута-другая, и паруса уже наполнились ветром.

– Курс зюйд-ост! – объявил заступившему на вахту Насекину Развозов. – А вы, мичман! – повернулся он к Броневскому. – Заступайте на эту же вахту дублером! Учитесь быстро, ибо у нас на фрегатах и мичманы собственную вахту стоят!

В лицо дул свежий и теплый ветер Адриатики. Впереди ждали приключения. Да, служба фрегатская была не чета всем иным!

Над Корфу на рейде играли вечернюю зорю и спускали на ночь флаги остававшиеся корабли. Заканчивался еще один день пребывания сенявинской эскадры в самом южном порту России.

У острова Фано фрегат «Венус» попал в полосу полного штиля. Это было совсем не вовремя, но что делать, с погодой не поспоришь! Коротая время, матросы разглядывали видневшиеся вдалеке сосновые и апельсиновые рощи, спорили, можно ли на гористых греческих островах хлеб растить. Офицеры в кают-компании чаями баловались. Пассажиры на фрегате подобрались весьма интересные, а потому Володя Броневский старался как можно дольше задержаться за столом, чтобы послушать их разговоры.

Поццо-ди-Борго – корсикане, совсем недавно принятый на русскую службу, рассказывал слушателям о семействе Бонапарта.

– Наши дома в Аяччо находились на одной улице, а потому я прекрасно знаю все это разбойничье семейство. Из всех Бонапарте порядочным был лишь отец Наполеона, старик Карло.

– Я слышал, что в сем семействе всем заправляет мать? – вопросительно поглядел на рассказчика капитан-лейтенант Развозов.

– О, да! – кивнул Поццо-ди-Борго. – Мама.Петиция настоящая фурия, способная на любую подлость! Под стать ей и все детки! Что касается Наполеона, то он даже родился, вывалившись головой об пол! Кстати, мы с ним еще с детства ненавидели друг друга, и могу без ложной скромности заметить, что я не раз устраивал ему хорошую взбучку! Однако, кажется, мало лупил!

– Помнит ли вас французский император сейчас? – усмехнулся Развозов.

– Еще как помнит! – расхохотался Поццо-ди-Борго. – Бонапарте давно мечтает свести старые счеты. Он объявил меня изменником, велел поймать и казнить! Но, думаю, его самого казнят куда раньше!

Английский полковник Макензи был менее словоохотлив, но и он рассказал немало интересного из жизни своего отца, известного путешественника по Северо-Западной Америке. Коллежский асессор Козен веселил всех анекдотами из жизни старых дипломатов. Наконец грек-лоцман объявил: – Виден Баргарт! Подходим к Рагузе!

Вдалеке за линией горизонта смутно угадывалась в дымке гора Баргарт. Дипломаты начали собирать свои саквояжи.

По прибытии на рейд Рагузы пушечным выстрелом при поднятии купеческого флага вызвали с берега российского консула. Тот прибыл и тут же отплыл обратно, забрав с собой всех трех пассажиров.

Утром следующего дня рагузинский правитель – ректор прислал на «Венус» вино и зелень. Пользуясь стоянкой, Развозов пригласил офицеров съехать на берег.

– Посмотрим, что здесь к чему. В здешних краях нам, судя по всему, плавать еще долго, а потому изучать все надлежит обстоятельно! – назидательно сказал он своим подчиненным.

Вся Рагуза представляла собой три уходящие в гору улочки, усеянные торговыми лавками. Бывший славянский Дубровник, а ныне Рагуза, несмотря на свои малые размеры, имела огромный торговый флот, и здесь каждый второй жил и живет контрабандой. Не имея собственных сил, Рагуза искала покровительства у сильных. А потому рагузинцы всегда платили немалые деньги то турецкому султану, то неаполитанскому королю, то римскому папе с австрийским императором. Рагуза – дворянская республика. Своих ректоров рагузинцы избирали ровно на месяц, а затем весьма неучтиво выгоняли из городского дворца. Все дворяне – католики, простой же народ сплошь православный.

– Французы уже захватили Далмацию, и нам в Петербург отсюда не выбраться! – объявил Развозову вернувшийся на фрегат Поццо-ди-Борго. – Надо следовать в Фиуме или Триест!

К вечеру «Венус» вышел в море. Развозов торопился, а потому велел поднять все возможные паруса. Лоцман, глядя на покрытую облаками вершину Баргарта, хмурился. Облака над горой – явный признак скорой бури. «Венус» ожесточенно лавировал между многочисленных камней и островков, стремясь вырваться на чистую воду. Пассажиры-дипломаты разбрелись по каютам. Волнение меж тем усиливалось. Пришлось брать рифы. Обнаружили разбитое, заливаемое водой судно. С него отчаянно кричали люди.

– Венецианская требакула! – констатировал лоцман. – Судя по осадке, загружена товаром!

Укрываясь от ветра и дождя, офицеры совещались, как быть.

– И шлюпку спускать рискованно, и людей в беде бросать не по-христиански! – высказывался командир, – Остается одно: выкликать охотников! – Я первый! – тут же не удержался Броневский.