Зима, первая неделя

Дорогая Марда!

Вы, наверное, в снегу по пояс. Умом я понимаю, что сейчас зима, но глаза отказываются верить. Хотя некоторых жителей равнины я считаю друзьями, приходится признать, что они слабаки. Стоит с океана подуть легкому ветерку, как все начинают дрожать, словно падает ледяной дождь. Господа расхаживают в толстенных шубах. А босоногие… в общем, босоногие надевают обувь, если она у них имеется.

Сегодня был потрясающий день. Должно было случиться нечто плохое, но затем один человек проявил решительность, и к нему присоединились десятки людей. Я хочу быть одной из них. Решительных.

В последнее время меня не покидает страх. Я боюсь говорить с кем-нибудь об этом. Боюсь, что все перемены на горе Эскель были напрасны. Что совсем скоро все пойдет по-прежнему: продажей линдера едва можно будет прокормиться, никаких больше излишков, чтобы потратить на теплую одежду или хорошие инструменты, работать придется с утра до ночи, и у людей не хватит времени ни учиться в деревенской школе, ни музицировать, ни заниматься другими делами. Будет так или еще хуже. Я все время этого боюсь. Но сегодня страх прошел.

Как хорошо сознавать, Марда, что ты не одна, что тебя окружают люди, которые думают так же, как ты, и хотят того же.

Давно пора спать, но мысли не дают покоя, и я не хочу их пока прогонять. Меня переполняют надежды и планы.

Корабли больше, чем дома, но при этом они передвигаются со скоростью ветра, словно их тянет сотня лошадей. Я сегодня покаталась на корабле с Тимоном. Он обратил внимание на мои мозолистые руки и сказал, что они прекрасны.

Это письмо от твоей очень глупой, но не теряющей надежды сестры

Мири.

Король Дан на горячем коне

Взирал на поле битвы в огне.

А на дереве посреди поля

Сидел востроглазый дрозд,

И этот дрозд не пел,

Нет, этот дрозд не пел.

Той ночью Мири спала чутко. Подруги мерно посапывали, будто медленно и тихо напевая: «Нет, нет…»

Утром Мири оделась и ушла не позавтракав. На углу, где они обычно встречались с Тимоном, она ни на секунду не задержалась — не хватило терпения подождать. Она лавировала между повозками и каретами, фургонами и лошадьми, совсем как корабль на воде. Наступали перемены, и она была к ним причастна.

Наверняка все студенты Замка Королевы сейчас готовились к следующему шагу — к революции. Какое бодрящее слово! Оно звенело как колокольчик, звучало как фортепиано. Революция казалась Мири песней, которую можно пропеть так громко, что услышит весь мир!

Но в Замке Королевы студенты в голубых мантиях, как обычно, собрались в своей аудитории. На первый взгляд никаких перемен.

— Вчера произошел интересный эксперимент, — начал магистр Филипп, когда последним вошел опоздавший Тимон с поникшими плечами. — Воля народа против воли короля. История демонстрирует нам несколько примеров, когда простолюдины пытались свергнуть корону. Все попытки провалились.

— Но в доках же получилось, — возразила Мири. — Люди сказали «нет», и чиновник убежал.

— В тот же день вечером явились королевские гвардейцы и отобрали все кувшины с маслом, — сказал Тимон, устало падая на стул. — Никто не протестовал.

— Волнующая была минута, мм? — Магистр Филипп прикрыл глаза. — Но вы, мои нетерпеливые юные коллеги, забываете историю. Нужно изучать прошлое, и тогда вы будете знать, что получится в будущем.

Мири потерла лицо. Вчера она казалась себе такой сильной, когда слилась с толпой, а теперь выяснилось, что это была иллюзия. Прошел всего день — и никаких перемен. По-прежнему правил король, который мог забрать все, что ему заблагорассудится: кувшины с маслом, фургоны зерна, две золотые монеты, завернутые в шаль. Мири сердито посмотрела на картину. О чем только думала эта нарисованная девица, пялясь на луну? Она ведь могла замечтаться и пролить драгоценное молоко. Глупая девчонка!

Магистр Филипп повел студентов в библиотеку при Замке Королевы, по дороге продолжая лекцию:

— И нужно очень тщательно изучать материал, чтобы докопаться до правды. Возьмем, к примеру, Дана Сердечного, первого короля Данленда, известного своими благодеяниями. До нас дошли истории о его доброте и мудрости.

Мири кивнула, как и остальные студенты. Она выросла вместе с песней «Дан и черный дрозд», в которой король остановил битву, чтобы спасти упавшее гнездо.

— Подобные истории похожи на мифы. Подлинные записи, дошедшие до нас с тех времен, свидетельствуют лишь о его таланте военачальника. Скажу больше… — Магистр Филипп сдержанно хохотнул. — Один из историков утверждает, что Дан получил свое прозвище Сердечный потому, что носил как ожерелье сердца своих врагов.

У Мири чуть не вырвалось «фу», но они вошли в библиотеку, и она позабыла обо всем на свете, изумленно озираясь по сторонам.

Когда-то она считала, что все знания мира содержатся в тринадцати книгах академии принцесс. И вот теперь она увидела тысячи книг. Ей даже захотелось сделать книксен, словно она попала в часовню.

Филипп велел студентам выбрать любой том по истории, прочесть и написать курсовую работу, подробно остановившись на каком-нибудь отдельном эпизоде.

— Выберите историю одной провинции, только не той, где вы родились, — уточнил он. — Для вас, Мири, это будет нетрудно, поскольку гора Эскель еще ни разу не вдохновляла историков.

Он отвел студентов в секцию истории, и Мири принялась осматривать полки, желая доказать магистру, что он ошибается. Быть может, в томе общей истории Данленда найдется глава, посвященная горе Эскель? Но она ничего не нашла.

Все остальные, кроме Тимона, выбрали книги и отправились читать.

— Ты расстроена, — сказал Тимон. — Возможно, в этой библиотеке нет трудов о твоем крае, но ведь жители горы Эскель записывают свою собственную историю.

— До учреждения академии принцесс у нас не было книг. Никто не умел ни читать, ни писать.

— История — это не только книги, — сказал Тимон, обнадеживающе улыбнувшись. — На могильных камнях, например, можно найти имена и даты.

— Мы не хороним наших покойников. Заворачиваем умерших в их одеяла и опускаем в Большую Расселину. Никаких могильных камней. У нас вообще никак не проследить ход времени, разве только по пустым каменоломням, заброшенным предыдущими поколениями. Наша история — это сплошные дыры.

У Тимона не нашлось ответа, и он просто пожал ей плечо, прежде чем уйти.

Мири пролистала несколько книг, но так и не решила, какую из них выбрать. Судя по записям в каталоге, горы Эскель вообще не существовало.

«Трагедия», — подумала она.

Это слово Мири узнала всего неделю назад, когда побывала с Бриттой на представлении новой пьесы. Очередная история разлученных влюбленных, на этот раз храброго солдата и девушки, помолвленной с другим. Ожидая, что пьеса, подобно первой, закончится свадьбой и смехом, Мири оцепенела, когда солдата зарезали, а девушка умерла от разбитого сердца.