Все возможное? Неужели пост фрейлины при дворе — единственное, что влюбленный мужчина может предложить девушке, похитившей его сердце? Пора бы уже быть честным с собой — он влюблен в Альву. Может статься, что это блажь, следствие вынужденного одиночества и скуки. Старый, как мир поэтический сюжет — рыцарь отдает сердце выходившей его деве. Справедливости ради стоит отметить, что врачеванием его ран занималась старая Хэнн, зато спасением он обязан Альве. Она приходила к нему, разгоняла тоску и боль разговорами, да и самим своим присутствием. Нет ничего удивительного в том, что девушка завладела его мыслями и сердцем. Но так же не будет удивительным, если вся эта романтическая привязанность рассеется как наваждение, стоит ему оказаться в привычной обстановке.

Но то, что переполняет его сейчас, иначе как любовью не назовешь. А любимую женщину порядочный мужчина хочет видеть своей женой. Странно, что он впервые за все это время позволил себе задуматься о таком выходе. Неужели все дело только в разнице их положения? Значит, можно полюбить девушку, которой не посчастливилось родиться богатой и знатной, а жениться на ней — нельзя? Нет ничего зазорного в том, чтобы связать судьбу с женщиной более низкого положения. Но только не в том случае, когда ты практически второй человек в государстве, и твой король может иметь виды на твой брак, как и на свой собственный. Элвир давно свыкся с мыслью, что его рука и сердце принадлежат интересам короны в большей степени, чем ему самому. Лучшее, на что он мог надеяться — проникнуться душевной склонностью к даме, которая подойдет на роль эны Торн. Любовь и уважение, возникшие в союзах, заключенных из династических, финансовых и политических причин — не такое уж редкое дело. Взять хотя бы его родителей. Но брак по любви с простой дворянкой, да еще и эларской — это очень смелый шаг.

Элвир вспомнил герцога Линсара, стоявшего к эларскому престолу ближе, чем Торн — к дайрийскому. И несмотря на свое положение Оро Линсар решился жениться на никому неизвестной девице из Норты. Когда это случилось Элвир был совсем ребенком, но все равно помнил скандал, докатившийся даже до Тиариса. Но скандал пошумел и утих, а герцог, надо полагать и по сей день не пожалел о своем выборе. Торн никогда не видел эну Линсар, но полагал, что сия дама была в свое время очень хороша, если судить по красоте ее дочки, заявившейся в Тиарис в начале весны. В конце концов, почему он не может позволить себе то же самое? Ведь Валтор Дайрийский не только его король, но и его друг. Он должен понять. Кроме того, Валтор ни разу напрямую не говорил о том, что имеет матримониальные виды на Элвира. Зато к себе в этом плане король предъявлял самые строгие требования. Никакой свободы в выборе супруги дайрийский король для себя не видел. Союзы монархов — это союзы держав, тут ничего не поделаешь. Но ведь Элвир — не король, и даже по большому счету не член королевской семьи. Хоть он и состоял в родстве с Малтэйрами, но оно было настолько дальним, что не подлежало точному определению.

Так почему бы ему не жениться по любви? Чем дольше Элвир думал об этом, тем больше нравилась ему идея. Представлять Альву в роли эны Торн было упоительно. И как же надо было старательно прятать правду от себя самого, чтоб решить, что он сможет довольствоваться редкими встречами с Альвой при дворе, случайными беседами, да парой танцев на балах. А как бы он отнесся к ухаживанию придворных кавалеров за красивой юной фрейлиной? Порадовался бы ее успеху? Как бы не так! Он бы с ума сходил от ревности. Элвир понял, что не желает Альве счастья с другим, пусть даже самым достойным мужчиной. Нет, он хотел эту девушку только для себя — безраздельно и навсегда.

Приняв решение жениться на Альве Торн испытал облечение. Наконец все встало на свои места. И дурацкая судьба, о которой толковала Хэнн, здесь не при чем. Все дело в Альве. И в нем. Кто же виноват, что первая женщина, по-настоящему поразившая его, нашлась не в залах Ортейна, а в захолустном фьеррском замке? Это случайность, но случайность за которую впору благодарить древних богинь.

Элвир встал с постели и подошел к узкому оконцу — охладить пылающее лицо и хоть немного успокоить сердце, стучавшее как молот по наковальне. Летняя ночь угасала, готовясь уступить место раннему в это время года утру. На светлом небе почти не осталось звезд, последние блеклые точки светились над лесом, темнеющем вдалеке. Элвир дышал полной грудью. Свежий и прохладный ночной воздух касался разгоряченных щек и лба.

Как отрадно наконец-то осознавать, что желания не расходятся с требованиями долга, а сердце и совесть в полном согласии хотят одного и того же. И все-таки не стоит спешить. Не похоже на то, что его чувства к Альве могут оказаться минутной прихотью, и все же он обязан проверить их, оказавшись вдали от нее. Кроме того, надо рассказать обо всем Валтору. Это по крайней мере, честнее, чем явиться в столицу с молодой женой и поставить короля перед фактом.

Жаль, что он не сможет хотя бы рассказать девушке о своей любви на прощанье. Нет, признаться в чувствах он сможет не раньше, чем проверит их временем и расстоянием. Он вернется, чтобы по всем правилам просить ее руки у Барниса. Остается надеяться, что щедрая сумма выкупа примирит братьев Альвы с побегом то ли гостя, то ли пленника. Возможно, они не захотят отдать сестру за дайрийца. Элвир нахмурился. А если и сама Альва не пожелает отдать свое сердце врагу родной страны? Но разве не призналась она в том, что привязалась к спасенному рыцарю? И, в конце концов, разве не связала их неразрывными узами сама судьба, написанная на горстке цветных камешков?

Вечером следующего дня Элвир прощался с Альвой за стенами замка. Альва показала ему место, где стену было довольно легко перелезть. Конечно, для человека, которому еще недавно каждый шаг давался с трудом, это оказалось не так уж легко. Но все-таки Торн преодолел стену, а затем и пересохший ров. Альва ждала его в небольшой рощице, подходившей почти к самому замку. Она забрала из конюшни Изгоя, сославшись на то, что конь зачахнет, если не давать ему время от времени скакать на воле. Элвир никогда бы не позволил девушке сесть на Изгоя, если бы не был уверен в своем коне. Изгой знал Альву, которая временами приносила ему лакомства и ласково беседовала. Да и нрав у его коня был не тот, чтоб сбросить юную наездницу. Изгой умел каким-то особым чутьем отличать друзей от врагов.

Затея с побегом стала возможна лишь потому, что братья Альвы отправились на охоту, а с ними почти все мужчины из замка. Впрочем, именно на это она и рассчитывала, продумывая свой нехитрый план.

Элвир понимал, что им опасно вот так стоять, да еще с той стороны, откуда в любой момент могут вернуться охотники в случае, если охота не задастся. И все-таки никак не мог найти в себе сил вскочить в седло и расстаться с Альвой, пусть не навсегда, но надолго. Все слова уже были сказаны, кроме тех, которые он хотел сказать больше всего. Альва выглядела грустной, но говорила нарочито беззаботным голосом, тщетно пытаясь скрыть свое настроение. Элвир понимал, что радоваться печали в глазах любимой девушки неправильно и эгоистично, но как же отрадно знать, что Альве жаль расставаться с ним.

Элвир снял с пальца фамильное кольцо Торнов, с которым не расставался с тех пор, как оно стало ему впору. Это был серебряный перстень с черным топазом. Торн протянул кольцо девушке.