Рассмотрев кольцо, я вернула его владельцу, и он продолжил:

— С тех пор минуло множество веков, память людей утратила её имя. Но есть легенда, что настоящее имя первой Дэвы и Матери всех Матерей…

— Лалоба, — закончила я за Таро. — Так ты считаешь, что она на самом деле существует и как-то связана с исчезновением моей матери и плодородия Турии?

Он пожал плечами:

— Я слишком долго рос среди женщин, чтобы не замечать знаки. Но я не могу объяснить того, чего пока сам не понимаю.

На следующий день по настоянию Таро мы продолжили нашу стоянку. Однако медлить больше было опасно. По словам Фариса, стоянка у сардобы увеличивала риск встретить на пути пустынные племена, чего лучше было бы избежать. Поэтому караван стал продвигаться дальше. Огонь Хэнда во мне был молчалив, словно заснул после тяжёлой болезни беспробудным сном. Однако передвигаться по солнцу стало легче. Но вот ночами меня ждало неприятное удивление, потому что на этот раз озноб, вызванный перепадом температуры после захода солнца, проникал до костей.

В одну из таких ночей клацанье моих зубов всё же разбудило Марию. Она встала со своей походной кушетки, порылась в вещах и достала длинный широкий шарф из верблюжьей шерсти. Подойдя ближе, она бережно укрыла меня, остановив при этом поток моих возражений изящным взмахом ладони.

— Кажется, после опрометчивого поступка моего брата, это совсем немногое, что я могу для вас сделать…

— Он хотел исцелить меня.

— Хотел ли? — горько улыбнулась Мария.

Я завозилась, пытаясь получше укутаться в шарф. Мария, с сочувствием наблюдавшая за мной, продолжила:

— Таро — старший брат сестёр, которые могут постоять за себя против всего мира, кроме одной единственной женщины. Он рос там, где наравне с принятием и любовью плетутся интриги. Если в этом мире есть Бог загадки и лжи, то он даровал Таро всё своё искусство.

— Как и вам?

— О нет, меня Дэвия пощадила и сделала всего лишь женщиной.

— Всего лишь женщиной? Мария, я ещё не встречала женщин более могущественных чем вы.

— Серьёзно? — её глаза хитро улыбнулись. — Вероятно скоро вы познакомитесь с нашей матерью. Тогда ваш взгляд переменится. Вам удалось поговорить с Фати, женой Али?

— Поговорить? А разве она умеет?

Мария разочарованно покачала головой и ответила:

— В мире пустынь вас ужасает рабство женщин, ведь так? Они не имеют права выбирать супругов, выбирать, сколько детей рожать, и даже права прилюдно говорить с другим мужчиной. Но сколько прав имеете вы сами среди юных Хэндов? Столько же, сколько и у пустынных женщин. Выбирая гонку в кругу мужчин, вы обрекаете себя на то же рабство. В этом никогда не будет свободы.

Она замолчала, и через какое-то время я услышала её размеренное сонное дыхание. Но я не смогла сомкнуть глаз в эту ночь, хоть и подаренный шарф наконец-то согрел моё тело.

Весь следующий день нещадно палящего солнца и бесконечных волн барханов я провела в размышлениях и потому не заметила, как быстро он прошёл. Наступившей ночью, чтобы не будить Марию клацаньем моих зубов, я выбралась из нашего шатра, прихватив с собой шпильку. После того, как я обрезала косу во время сражения с Лиамом, я не могла закалывать ею волосы. Но, видимо, привычка всегда держать подарок матери под рукой вырабатывалась годами. Поглаживая желтый камень большим пальцем, я прошла по стоянке в поиске тепла.

Костёр из верблюжьего навоза давал ужасный аромат, но согреться хотелось даже вопреки обонянию, поэтому я села поближе к огню, мысленно спрашивая небо, почему же здесь всё так ужасно пахнет.

Стояла полная луна. И звёзды покрывали каждый клочок небосвода в ажурную сложную мозаику, составляя единый узор. Фиолетовые вкрапления в ночной ткани завершали картину своей уникальностью. «Как жаль, что я не могу нарисовать это небо, чтобы оно навсегда осталось у меня в памяти», — подумала я, когда на мои плечи опустилась тёплая накидка, пахнущая сладким миндалём и маслом апельсина. Справа от меня на походный соломенный тюфяк приземлился Таро. Он так же, как и я, смотрел в краски ночи и молчал.

— Там, в море, — начала я, нарочно продолжив неформальное «ты», так внезапно начавшееся между нами в шатре после происшествия с моей магией, — ты выглядел утомленным, не знающим себе места, хотя Дэвия наградила тебя своим даром. Но в пустыне ты кажешься другим. Как твоя сестра за штурвалом корабля.

Таро пожал плечами и ответил:

— Я могу управлять водой и знаю нужные заклинания. Но когда оказываюсь рядом с морем или другим мощным сосредоточением стихии, то чувствую, словно Богиня топит меня изнутри. Мой рассудок, он будто…

— Затуманен, и кровь закипает в жилах?

— Да, — он с облегчением кивнул головой. — Только в моём случае вены превращаются в бурные потоки рек. И это сводит с ума. Я заметил, что для женщин, несущих в себе дар Дэвии, подобные перепады магии не столь мучительны. Думаю, это связано именно с конфликтом магии во мне. Не говори об этом Марии, она не должна переживать из-за меня.

— Мария сказала, что ты старший брат сестёр, которые могут постоять за себя против всего мира, кроме одной единственной женщины. Кого она имела ввиду?

Он как-то обреченно выдохнул и перевел тему разговора:

— Что это? — он протянул руку к шпильке.

— «Капля солнца». Так когда-то называла её моя мать. После того как она покинула Турию, отец отдал мне это украшение. Я привыкла носить её. Даже сейчас, когда больше не могу больше собрать шпилькой волосы. У многих юных Хэндов есть вещи, связанные с их прошлым, с жизнью до появления магии Хэнда. У Сэма это первая книга, подаренная его родным братом. У Лиама — медальон в виде солнца — символа Турии, — я нервно сглотнула, вспомнив его обожженную грудь и мою ладонь на ней, сквозь цепочку медальона.

— Ты помнишь, как именно в тебе проснулся дар Хэнда?

— Нет, — я покачала головой, пытаясь стряхнуть предыдущие мысли, из-за которых лицо заалело до кончиков ушей, — я знаю, лишь то, что дар проснулся в то утро, когда я осталась с отцом. Но я плохо помню то время. Наставник Тэй говорил, что провалы в памяти возможны из-за пробуждения дара Хэнда. Хотя на память остальных братьев магия огня не повлияла.

— Как получается, что юных Хэндов всегда ровно десять?

— Говорят, что это магия самого Хэнда вверяет в руки выбранного свою огненную силу. Наставник чувствует своего будущего преемника, чтобы это не значило. Магия проявляется у многих детей Турии, но каждый советник выбирает лишь одного. Юный Хэнд в