«Двадцать кестов», — подумал Кинт, — «дороговато, несмотря на условия».

Сняв верхнюю одежду, Кинт повесил ее в шкаф, затем достал из сумки портупею с пистолетами, повесил ее на спинку стула, а стул придвинул к кровати, подумал пару секунд, достал один пистолет из кобуры и сунул под большую, мягкую и вкусно пахнущую каким–то цветочным мылом подушку. Разложив сумки и убрав их в шкаф, Кинт прошел в туалетную комнату, покрутил вентиль и, заткнув блестящую медную ванну пробкой, пустил в нее горячую воду.

— Разрешите, — спросили из–за двери одновременно со стуком.

— Да…

— Ваш морс, господин Кинт, — парень, лет двадцати вошел в комнату.

— Спасибо Маки, очень кстати, — поблагодарил парня и сразу отпил из большой и высокой кружки половину, — очень вкусно.

— Матушка сама по осени варит варенье, а потом мы делаем морс. Что–то еще?

— Нет, больше ничего, спасибо.

Закрыв за Маки дверь, Кинт набил трубку, раскурил ее, затем разделся и вот так нагишом и с трубкой протопал в туалетную комнату, где с блаженством погрузился в ванну.

Словно в юности… гудки цехов со стороны промышленного района разбудили Кинта рано утром. Он пару минут лежал, оглядывая комнату, и все никак не мог привыкнуть к роли богатого торговца, хотя играть ему ее понравилось… все вежливы и учтивы, комната за двадцать кестов в сутки… что ж, играть, так играть! Умывшись и одевшись, Кинт некоторое время стоял у зеркала и никак не мог придумать, как пристроить портупею под подогнанный под фигуру камзол. Бросив эту бесполезную затею, Кинт засунул один из пистолетов сзади за пояс штанов, а дополнительный магазин просто положил в карман. Затем пояс с револьвером и палашом, а сверху плащ коричневой кожи, тонкой выделки и бессовестно дорогой. Надев шляпу, Кинт еще раз осмотрел себя в большое зеркало у шкафа и, хмыкнув, отцепил ножны с палашом, все же он «торговец» а не отставной вояка.

— Вы не будете завтракать, господин Кинт? — поинтересовалась мадам Поль, когда Кинт спустился на первый этаж и прошел в холл.

— Я в центр, в булочную… раньше любил там завтракать, — ответил Кинт и хотел добавить «когда водились монеты в кармане», но не стал…

— А, там есть пара булочных с отличной сдобой, сама у них покупаю. Что ж, приятного вам завтрака.

— Спасибо.

Предрассветные сумерки и туман, наползающий на Актур со стороны моря, не способствовали хорошей видимости. Выйдя из арки, Кинт остановился на тротуаре, так как услышал звук приближающейся повозки, еще не хватало под колеса угодить. Сначала послышался размеренный цокот копыт по мостовой, а затем и желтым пятном в тумане показался фонарь повозки. Кинт свистнул.

— Пррр! Куда угодно господину? — приподнял засаленный и помятый котелок возница.

— Недалеко от ратуши, на площади, булочная…

— Знаю, — кивнул возница, — полезайте, господин, но поедем медленно, сами видите, какой туман.

— Ну, пока доедем и рассветет.

— Пожалуй, — кивнул возница.

Разглядеть дорогу было затруднительно, но возница ориентировался не по уличным фонарям, от которых было мало проку в таком тумане, а скорее по какому–то внутреннему чутью. А через полчаса пути с материка налетел промозглый северный ветер, и тумана, как не бывало. Но в целом в Актуре было тепло, даже слишком, для последнего месяца зимы. Кинт обратил внимание, что в небольших палисадниках у домов квартала ремесленников на кустах и деревьях начали набухать почки. Вот повозка въехала на оживленную площадь, по которой спешили рабочие, ремесленники и торговцы, пешком, верхом и в повозках, открывались многочисленные лавки и салоны, рестораны и магазины.

— Приехали, — возница остановил повозку у булочной.

Расплатившись, Кинт шагнул на тротуар… на некоторое время его даже захлестнули приятные эмоции воспоминаний, когда он увидел, как женщина с пышными формами, в белоснежном фартуке и косынке, открывает ставни больших окон кафе при булочной, а из самой булочной разносится аромат свежей выпечки по всей улице. Кинт перешел через дорогу, к киоску с табаком и газетами, купил коробку табака, утренний номер газеты и направился к кафе.

Ничего не изменилось… те же несколько столиков, приятный запах, весьма способствующий обильному слюноотделению, стойка с витриной за ней, с образцами продукции булочной. Кинт был первым посетителем, и за стойкой еще никого не было, только за низкой дверцей с аркой доносился звук разговора. Дверь в кафе открылась, тяжело, опираясь на трость и сильно хромая, вошел отставной военный, тот самый, только очень сильно постаревший. Отставник кивнул Кинту, прошел два шага, но словно что–то вспомнив, остановился и, развернувшись, сказал: — Рад снова видеть вас, молодой человек, давненько не вы заходили…

— Я только вчера приехал… и я тоже очень рад вас видеть.

Отставник еще раз кивнул, прошел за «свой» столик и уселся, развернув газету. Кинт тоже прошел на «свое» место — за столик у окна. Из помещения пекарни за стойку вышла красивая юная девушка и принялась колдовать с чайником, что висел на открытом очаге в углу. Спустя минуту она подала отставнику тарелку с парой булочек и чашку чая, а потом подошла к Кинту.

— Что пожелаете?

— Как всегда, — улыбнулся Кинт.

— Простите, но я не поняла…

— Три булочки с карамельным сиропом и какао, — громко сказал отставник, подмигнул Кинту и снова уткнулся в газету.

— Верно, — кивнул Кинт.

— Эм… хорошо, одну минуту, — озадачено ответила девушка и удалилась за стойку.

— Подросла… похорошела, — снова выглянул из–за газеты отставник.

— Это что, дочь мадам Шодэ, Вьен? — прошептал Кинт, немало удивившись.

В ответ отставник лишь кивнул и перевернул страницу газеты.

— Действительно похорошела, — тихо сказал Кинт и повернулся к стойке, за которой девушка ловко управлялась с посудой, собирая заказ Кинта.

Тот же вкус! И у сдобы, и у какао… Кинт даже закрыл глаза, но с дальней стороны площади грохнуло пара выстрелов, кто–то закричал, засвистели городовые, потом еще выстрел… а потом все как–то затихло и буквально через минуту картина за большим окном кафе приняла прежний вид.

— Да, многое изменилось в столице, — сказал отставник, но на этот раз не отвлекаясь от газеты.

— Я заметил, — ответил Кинт, допил какао и громко обратился к девушке за стойкой, — Вьен, будьте добры, еще чашечку какао.

— Одну минуту…

Вторую чашку Кинт смаковал и курил недешевый табак, что приобрел в киоске напротив. В кафе пришли еще люди, а Кинт с большим удовольствием выкурив трубку и допив какао, подошел к стойке.

— Сколько с меня?

— Я не могу вас вспомнить, простите, — немного покраснела девушка, а потом озорно посмотрела на Кинта и добавила, — но если вы здесь бывали, то должны знать стоимость.