— Это похвально, — улыбнулся Андрей немногонеуверенно.

— Да, и за мальчиком приглядеть надо, скоро начнетсятрудный возраст. Ну вы тут посекретничайте, а я пойду к Лешеньке. —Надежда улыбнулась так противно, что если бы у меня в гостях действительно былмужчина с определенными намерениями, то он вмиг забыл бы о них и убежал бы измоей квартиры без оглядки и навсегда.

Но у Андрея намерения были совсем другие, поэтому оннезаметно перевел дух и спросил, не могу ли я показать ему альбом, которыйостался от бабы Вари, то есть Варвары Степановны. Альбом лежал у меня вкоридоре в шкафчике для обуви, чтобы не совсем на виду, поэтому я достала уНадежды из сумки фотографию, вложила ее в альбом и принесла гостю. Он слюбопытством стал его пролистывать и сам указал на фото Ольги Павловны. Потомон достаточно толково изложил мне некоторые детали биографии своей бабушки. Яне все помнила из рассказов бабы Вари, но кое-что совпадало.

Надежда с Лешкой пообщались в его комнате, потом вышли кнам.

— Машенька, что же ты не угощаешь гостя чаем? —Надежда даже всплеснула руками. — Я торт привезла.

— Я чайник поставлю! — высунулся Лешка.

Я выразительно посмотрела на Андрея, но он не сталотказываться. За чаем Надежда учинила ему форменный допрос. Все время пересыпаясвою речь странными намеками, то начиная расхваливать мое умение хозяйничать,то рассказывая, какой Лешка умный и спокойный ребенок, так что можно былоподумать, что тетка пытается усиленно сбыть с рук племянницу с ребенком, оналовко выспросила его, где он работает, живет и чуть ли не о семейном положении.Не могу не признать, — что Андрей держался достойно. Он честно отвечал напоставленные вопросы, шутил и пересмеивался с Лешкой. Мой застенчивый ребенокего абсолютно не стеснялся, Андрей сказал, что бабушка его была женщинойсамостоятельной и до последнего дня жила отдельно, а он с матерью часто навещалее. Он просил разрешения забрать из альбома несколько фотографий ОльгиПавловны, они там, в музее, их переснимут, и он все очень скоро вернет. Мы сНадеждой нарочно оставили его одного в комнате, чтобы ему удобнее было взятьто, нужное фото, но после его ухода фотография лежала на месте.

— Странно все как-то, — задумчиво сказалаНадежда, — он сообщил мне кучу сведений, которые можно проверить. Неужели,Маша, он настоящий?

— Не может быть такого совпадения! — твердосказала я.

— Все может быть… Но как думаешь, может, он нарочно невзял фото, пока я здесь? Вот придет он в следующий раз…

— Еще чего не хватало! Я и так страху натерпелась. Новсе-таки, откуда он так хорошо все знает про Ольгу Павловну? И, междупрочим, — я задумалась, — у свекрови был ее адрес. Свекровь никогданичего не выбрасывает, так что можно позвонить и проверить.

Что я тут же и сделала: позвонила свекрови, поговорила с нейполюбезнее, она напряглась и выдала информацию. Покойная Ольга Павловна былаженщина несемейная. То есть муж у нее когда-то был, между скачками, но его оналюбила гораздо меньше своих лошадей. Поэтому он, хоть и был сам из цирковых, еебросил. Или она его, свекровь не уточняла. Но у Ольги Павловны осталась от мужапамять в виде дочери. Выросши в цирке, дочка Ольги Павловны до того напиталасьего запахами, что годам к восемнадцати он ей полностью опротивел. Онаобосновалась в нашем городе и нашла такую работу, чтобы даже в командировки не ездить,потому что после того, как она исколесила с матерью весь Союз, ей и в трамваепроехать две остановки была мука мученическая. И вот у этой дочки — не то Али,не то Тали — точно был какой-то ребенок. Поэтому свекровь и встретила такприветливо этого Андрея, что ей показались весьма правдоподобными его рассказы.Но ведь свекровь не знала, сколько всего случилось в моей квартире за последнеевремя.

Теперь мы с Надеждой оставались в недоумении. В милицию менябольше не вызывали, бывший муж насчет перстня не заикался, видно, здоровоиспугался. Определенно, он знал того рыжего зарезанного мужика, и залез тот комне за перстнем. Но не успел его взять, потому что помешал тот, кому нужна былафотография. Не квартира, а проходной двор!

Но нет худа без добра.

Я вымыла посуду после чаепития, решила, что оно вполнесойдет за ужин, и с облегчением покинула кухню. Обычные хозяйственные дела язаставляю себя делать титаническим усилием воли. Но ребенок мобилизует.

Надежда поставила фотографию цветущего пилоцереуса Пульпикау себя на рабочем столе и поглядывала на него с симпатией. Казалось бы, такойпустяк, кактус, а как помог в поисках. Теперь она знает, что вместо ЛарисыГусаровой выбросили из окна совершенно другую женщину. Кстати, неплохо быубедиться, что это окно именно ее квартиры. Сначала самый простой путь —платная справка.

Надежда сама удивилась, когда ей без промедления выдали, чтоГусев Василий Николаевич проживает в городе Санкт-Петербурге по адресу:Офицерский проспект, дом три, квартира четырнадцать. Значит, ошибся старыйпройдоха Потапыч, не переехал никуда Гусев. А может, переехал, но квартируоставил за собой. Про Гусеву Ларису Петровну ничего справка не сказала —понятно, умерла пять лет назад. Но ведь если выбросили не ее, то она должнабыть жива! Или это квартирка такая с приветом, что из окон женщин пачкамивыбрасывают! Следовало срочно определиться на месте.

Подъехав к дому на Офицерском, Надежда осмотрелась. Нужныйей дом — типичный довольно мрачный доходный дом конца девятнадцатого века,стоял в ряду таких же мрачных домов. Четырнадцатая квартира — на шестом этаже.«Высоко падать», — подумала Надежда. Она поднялась на шестой этаж, елепереведя дух, потому что потолки были небось метра три с половиной и лестницапоказалась ей слишком длинной.

В квартиру четырнадцать вела здоровенная дверь, даже нежелезная, а бронированная.

Выглядела она солидно, но как-то заброшенно. Надеждаспустилась вниз и, задрав голову, осмотрела окна четырнадцатой квартиры. Четыреогромных окна, именно такое окно было на фотографии. Но окна были оченьгрязными. Все ясно, муж Ларисы Гусаровой все-таки переехал из этого дома,квартира стоит пустая, а чтобы никто не залез, поставили бронированную дверь.Уехал Василий Николаевич и кактусы с собой забрал, так-то.

Еще раз взглянув на фотографию, Надежда уверилась, чтоснимок сделан чуть сверху, в противном случае кактус, который привел ее сюда,не был бы виден. Значит, фотографировали из окна квартиры на седьмом этаже вдоме напротив. К счастью, лифт в этом доме был, хотя и допотопный, с крошечной,очень неудобной кабиной. Втиснувшись кое-как, Надежда покаянно подумала, чтохудеть все же надо На седьмом этаже она убедилась, что из четырех квартир наплощадке две выходят окнами во двор, а из двух оставшихся одна — слишком встороне, так что подходила только двадцать шестая квартира. На двери виселашикарная медная табличка. «Лучков Артур Тимофеевич». Больше на месте не былоничего интересного, и Надежда устремилась домой, потому что долг жены ивладелицы замечательного рыжего кота давно уже призывал, чтобы она обратиласвое внимание на тот факт, что котов надо кормить три раза в день.