Внезапно глаза их встретились на долгий миг, и Алек был потрясен глубиной этого интимного момента.

Он провел ладонью по ее бедру:

– Не хочу сделать тебе больно…

Она закусила губу, словно пытаясь что-то возразить, но в последний момент передумала.

– Просто люби меня, Алек, – сказала она, и ее искренний призыв обжег его горячим пламенем.

Медленно он вошел в нее, бормоча что-то гортанное на греческом – это было на него не похоже. Но и все, что происходило, было для него в новинку – никогда еще Алек не ощущал такой близости с женщиной, не относился к ней, как к индивидуальности, думая в первую очередь о ее теле. Осознание этого потрясло его до глубины души – и напугало, и совсем не понравилось. Алек не привык терять контроль над собой, быть податливой глиной в женских руках. Он застонал – нет, не глиной, ведь она мягкая, не так ли? А он был твердым. Да уж, черт возьми, сейчас он был очень твердым – никогда еще он не был так возбужден. И нужно поаккуратнее, а не то можно кончить слишком быстро.

«Это всего лишь секс, – яростно говорил он себе. – Секс, и вы оба этого хотите». Он отвел взгляд от нее и уткнулся ей в шею, совершая медленные, но уверенные движения – демонстрируя свою силу, контролируя себя. Элли прошептала его имя, и он улыбнулся, а потом она начала вскрикивать все чаще и чаще:

– О! Да… да!

Приподняв голову, Алек смотрел, как она кончила – откинув голову и закрыв глаза. Видел, как тело ее задрожало, и она вскрикнула. А потом крупная слеза скатилась по ее щеке, за ней другая, и он нахмурился. Она и в прошлый раз плакала – разве он не намеревался изменить все на сей раз? Он не хотел сожаления и слез. Губы его изогнулись. Нет, нет, только удовольствие.

– Алек, – прошептала она, и он, не в силах больше сдерживаться, кончил сам – семя его казалось мощным фонтаном, не сразу остановившимся.

Должно быть, он заснул, потому что, открыв глаза, увидел Элли, тоже спящую. Перекатившись на спину, он посмотрел в потолок, все еще ощущая удары сердца и слабость после мощного оргазма, но было что-то еще – смущение, растерянность, холодком закравшиеся в его душу.

Алек оглядел комнату. Свадебное платье лежало на полу вместе с его сброшенными брюками и рубашкой. Его обычно безукоризненно убранная спальня выглядела так, будто кто-то учинил в ней обыск, и внезапно он вспомнил, как со стены в прихожей что-то упало – бесценный фарфор, разлетевшийся на тысячу осколков, что потом хрустели под ногами.

Что было такого в Элли, что заставляло его так терять над собой контроль? Он повернул голову и посмотрел на нее – его Венеру с белоснежной кожей в пене смятых простынь. Взгляд его переместился на ее живот – пока плоский – и сердце защемило от осознания того, что он станет отцом.

Давние страхи, что он пытался усмирить, кружились вихрем, затмевая рассудок. А что, если некоторые черты характера передаются по наследству? Может, оттого он всегда избегал в жизни перспективы отцовства, не решаясь рискнуть и проиграть, как когда-то не справился его отец?

Элли пошевелилась и открыла глаза, и он невольно подумал, какие они ясные и сияющие – ни намека на слезы.

– Почему ты плачешь, – внезапно спросил он, – когда мы занимаемся любовью?

Элли смахнула челку с глаз привычным жестом. В его голосе прозвучало что-то новое, затронувшее сокровенные струны ее души. Вроде между ними был просто секс, разве не так? По крайней мере, она считала, что Алек настроен именно на это. Да и не могло больше быть у него других намерений, как не могло быть никаких чувств к ней. Если бы она искренне призналась ему, что плачет оттого, что он дает ей чувство полноты, целостности, стал бы он смеяться над ней или, может, убежал бы от нее с криками? Если она признается ему, что, ощущая его внутри себя, она чувствует себя так, будто всю жизнь ждала этого момента, не прозвучат ли ее слова высокопарно – или, что еще хуже – будто она выпрашивает его милости? Если она скажет ему, что плачет от того, что никогда ей не суждено испытать от него истинных чувств – таких, как любовь, – не подумает ли он, что Элли – просто очередная женщина, жадно пытающаяся взять у него то, что он никогда не отдаст ей?

Она сказала ему лишь часть правды:

– Потому что ты удивительный любовник.

– И потому ты плачешь?

– Можешь списать все на мои гормоны.

– Ну что ж, думаю, я польщен, – протянул он. – Хотя, конечно, это зависит от того, насколько опытна ты.

Элли вновь смахнула волосы с глаз и прищурилась:

– Ты что, пытаешься выведать, сколько любовников у меня было до тебя?

– А что, разве это не само собой разумеющееся желание?

Она села, глядя на его смуглое тело на смятых простынях:

– Все, что я могу сказать, – это то, что у меня были длительные отношения до тебя. Обсуждать что-либо еще, я полагаю, безнравственно, особенно в такой момент. Ну, что скажешь?

– Я бы был полностью удовлетворен, если бы ты ответила, что до меня у тебя не было никого. – Он улыбнулся, но в его улыбке было что-то напряженное. – А уж раз я собираюсь заставить тебя забыть о ком-то еще, кроме меня, иди-ка сюда и поцелуй меня.

Он положил руку на ее грудь властным жестом – просто мачо, да и только, но Элли, несмотря на его столь дерзкие вопросы и поведение, почувствовала, как ее тело отвечает на его прикосновение. Интересно, сказать ему, что в тот миг, как он в первый раз поцеловал ее, воспоминания обо всех других мужчинах просто вылетели у нее из головы навсегда? Он удивится? Возможно, нет: наверняка ему такое говорили раньше, и не раз.

Элли не ожидала, что он раздвинет ее ноги практически сразу же после первого раза, не ожидала она и того, что станет выкрикивать его имя, точно какую-то молитву, однако все так и произошло. А после он по-прежнему сохранял спокойствие, а она… она лежала обнаженная, что еще больше усиливало ее чувство уязвимости.

Элли лежала в его объятиях, губами он прижался к ее плечу, но все же слова можно было разобрать:

– Думаю, нам нужно спать вместе – как ты считаешь? – спросил он. – Глупо сидеть по разным спальням.

Странное заключение, лишенное эмоций, после страстных занятий любовью. Элли не знала, что именно ее так расстроило – ведь сейчас Алек вел себя как обычно. Но она не улыбнулась и решила не показывать своего разочарования, сохраняя нейтральное выражение лица, как и у него. Значит, для него секс – это просто очередная потребность, которую можно утолить?

Ну что ж, тогда для нее тоже.

Она откинулась на подушку и обвила его шею руками.

– Очень глупо, – согласилась она хриплым голосом.

Спустя некоторое время обручальное кольцо Элли перестало вызывать у нее усмешку, так же как и перестала ее дразнить закрытая дверь спальни Алека. Элли теперь делила с ним его спальню, как и постель.