Мне это понравилось. Мне нравились все способы выведения токсинов из организма, хотя многие из них на поверку оказывались обычной новомодной брехней. Одно из преимуществ дезинтоксикации в том, что в организме освобождается место для новой порции отравы.

Перед самым уходом я договорилась с Наташей, что на следующей неделе приду на депиляцию воском.

Мы с Сиэр были просто маниакально увлечены депиляцией — темный пушистый треугольник внизу живота не давал нам покоя. Я приводила себя в порядок примерно раз в десять дней, а Сиэр — каждую неделю. Правда, депиляцию она делала не в салоне красоты, а дома. Она терпеть не могла обнажаться при посторонних. И даже любовью с мужчинами всегда занималась в полной темноте: при потушенном свете и плотно задернутых шторах.

При виде собственного тела Сиэр испытывала радость и отвращение одновременно, а на стыке этих двух крайностей рождалась любовь, которая была сродни упрямству. Ей приходилось прилагать больше усилий, чтобы заботиться о своем теле, чем остальным людям. И эта неусыпная забота, с одной стороны, давала ей иллюзию защищенности, а с другой — порождала чувство вины.

Ее тело, словно зеркало, отражало не только ее отношение к окружающему миру, но и взгляд на самое себя. В каком-то смысле женское начало было выражено у нее значительно сильнее, чем у большинства представительниц слабого пола. В ней невинность сочеталась с борьбой страстей, а страхи и предубеждения уживались с неуверенностью в собственных силах и в безопасности окружающего мира. Именно поэтому я была так привязана к Сиэр.

Если она страдала, мне тоже было несладко. Если ее глаза с жадностью нацеливались на мужчину или какую-то вещь, эта алчность заражала и меня.

Нас связывало необъяснимое чувство. Так было не всегда. Только после операции по смене пола, когда в Китае Сиэр в одночасье стала мишенью для нападок и насмешек, объектом хулы и поклонения, я поняла, как на самом деле к ней отношусь.

Вспомнив Сиэр, я затосковала по Шанхаю, затерянному где-то на другой стороне земли. Там сейчас уже ночь, все спят. На набережной, словно вечный огонь, горят фонари, а разбросанные по всему городу тихие кривые переулочки и аллеи окутаны зыбким лунным светом.

Проходя мимо магазина «Барнс энд Ноубл», я решила заглянуть туда. Сначала зашла в туалет на первом этаже, потом выбрала несколько журналов на стойке, поднялась на второй этаж, где всегда аппетитно пахло кофе, и заказала ромашковый чай с медом. Усевшись за столик, принялась рассеянно листать журналы. Что мне нравится в «Барнс энд Ноубл», так это возможность бесплатно пользоваться туалетом и сидеть за столиком в кафе сколько душе угодно. По слухам, это кафе служило излюбленным местом встреч некоторых жителей Нью-Йорка.

В журналах всегда публикуют рекламу фильмов и компакт-дисков. А я обычно внимательнее просматриваю книжный раздел рекламной рубрики. Как-то раз мой отец, профессор, преподаватель истории, в телефонном разговоре со мной поинтересовался, какие книги сейчас популярны в Америке. У меня как раз оказался под рукой один модный журнал.

Я открыла его и озвучила примерно такой книжный рейтинг: «Как обворожить мужчину — верный, проверенный способ», «Почему мужчины не умеют слушать, а женщины не разбираются в картах: почему мы такие разные и что с этим делать» и еще «Как бороться с привидениями».

После того как я прочитала эти названия, на том конце провода воцарилась тишина. Затем, очевидно, после глубокого и основательного раздумья, отец со вздохом произнес:

— Если судить по этому списку, возможно, у твоей книги есть шанс произвести фурор, в Америке.

Право же, иногда мой отец бывает очень мил.

Когда я вышла из магазина, на улице уже стемнело. По дороге я взглянула на дисплей мобильника и обнаружила сообщение от Мудзу: «Сегодня задержусь на работе допоздна. Не хочешь зайти ко мне завтра? Не забудь захватить свой увлажняющий лосьон, крем для век и раствор для дезинфекции контактных линз. Скучаю».

Завтра вечером? А у меня как раз лекция о Пекинской опере в университете. Приехал певец из Пекина, который сначала прочтет лекцию, а затем исполнит несколько арий. Спустя несколько дней он даст концерт в Линкольн-центре.

Я позвонила Мудзу на сотовый, но никто не ответил, и меня перевели в режим голосовой почты. Я оставила сообщение, что завтрашний вечер мне подходит, но что я буду поздно.

Когда раздался звонок мобильного телефона, я подумала, что это Мудзу. Но звонила Сиэр.

— Привет, дорогая! — сказала я, взглянув на часы. В Шанхае было шесть часов утра, рановато для телефонных звонков.

— Как поживаешь? — слышно было неважно.

По шуму в трубке я поняла, что Сиэр звонит из ночного клуба.

— Чем занимаешься? Можешь разговаривать? — спросила она, хихикая. Судя по голосу, она изрядно выпила.

— Ну конечно. Ты где?

— Я у «Манди», — ответила Сиэр.

Это был одиозный клуб в полуподвале, на весь Шанхай славившийся крутой и оглушительной музыкой, дешевым алкоголем и циничными завсегдатаями. Посетители обычно съезжались туда не раньше трех часов утра, а к пяти или шести там уже было полным-полно народу. К десяти самых выносливых, тех, кому удалось дотянуть до такого позднего часа, начинали выпроваживать. Они, пошатываясь, с неохотой вылезали на белый свет и разбредались в разные стороны, исчезая, как лопающиеся мыльные пузыри.

— Ты что, всю ночь не ложилась? — страшно удивившись, спросила я.

Сиэр всегда спала не меньше десяти часов в сутки. По ее убеждению, сон помогал сохранить красоту. Он был для нее чем-то вроде религии.

— Мне не спится, — проговорила она неожиданно плаксивым тоном, и в трубке послышались всхлипывания.

— Да что случилось-то? — спросила я, теряясь в догадках. Я заткнула второе ухо пальцем — мимо с воем сирен промчалась полицейская машина.

— Меня никто не любит, — она еще раз всхлипнула и горько вздохнула.

— Я тебя люблю, — выпалила я, перебив ее, словно боясь, что, не скажи я этого, она тут же бросится с моста в реку. Я никак не могла взять в толк, в какую передрягу она попала на этот раз.

— Фред меня совсем не любит, — и она снова зарыдала. — Он сказал, что сыт по горло моей поддельной женственностью, что ему до смерти надоело заниматься сексом в кромешной темноте, что он устал от… — дальше я ничего не могла разобрать.

— Фред просто придурок! — крикнула я.

Моя подруга безутешно плакала вдали. Казалось, ее пьяным слезам не будет конца. Внезапно я ощутила противный металлический привкус на кончике языка. Женщины, которые так убиваются из-за мужчин, похожи на самодельные бенгальские огни, вспыхивающие от спички и сгорающие синим пламенем. А Сиэр — это просто маленькая горстка пепла.

Я изо всех сил старалась перебороть презрение, которое испытывала в тот момент, и настроить свою вконец расклеившуюся подругу на позитивный лад.