— Думаю, после такого приключения можно бы и на «ты» перейти, — проворчал я. — Если уж вы видели, как я голый по деревьям лазаю…

— И то верно, — хмыкнул Магистр Моти.

У него, надо сказать, была удивительная улыбка, обаятельная и обезоруживающая.

— Слушай, — озабоченно спросил я, — выходит, нам теперь придется возвращаться домой и начинать все с начала?

— Зачем? — изумился Моти.

— Ну как… Король же объяснил мне: колдовать нельзя. А я сдуру превратился в какую-то кошку…

— Но ты же не сам превратился, — он пожал плечами. — Не по своей воле. Да и захотел бы — не сумел, этому древнему искусству сейчас и научиться-то негде и не у кого… Тут ведь такое дело: мы сами не должны колдовать по дороге, но никто не запрещал чудесам случаться с нами, если им заблагорассудится. Насколько я понимаю, это как раз очень важно: чтобы Король и его спутники отдали себя на волю случая, позволили событиям происходить без их — нашего то есть — активного вмешательства. Так мы демонстрируем свое доверие этой земле и судьбе в целом. Доверять судьбе — высокое искусство; чем больше власти и ответственности у человека, тем меньше у него шансов этим искусством овладеть: все сам, все под контролем — тебе ведь тоже знакомо это чувство, сэр Макс?.. А тут такой шанс научиться!

Я молчал, обдумывая его слова. Да, пожалуй, доверять судьбе я не умел никогда; в последние годы я выучился многим удивительным вещам, но жалкие остатки доверчивости растерял окончательно. Твердо усвоил, что ответственность за все происходящее лежит на мне и ни на ком больше. А это, оказывается, чушь собачья…

Что ж, поглядим.

Нас встретили как героев — хотя, казалось бы… Заключили в дружеские объятия, вручили по кружке горячего питья, распечатали сверток с сырным пирогом. Леди Лаюки глядела на меня с неподдельным уважением — с чего бы? А Гуриг почему-то лучился радостью. Я-то думал, они меня, дурака, распекать будут за такое веселенькое начало похода или хотя бы глядеть станут с укоризной.

— Расскажите хоть, что ночью-то было? — попросил я, принимаясь за чай с пирогом. — Я, кажется, благополучно пропустил все самое интересное.

— Вы превратились в огромного пятнистого кота! — сообщила Лаюки. — То есть если этот зверь и был похож хоть на что-то знакомое, то именно на кота, только шерсть у вас была гладкая и в темных разводах.

Ну да, Магистр Моти тоже огромного пятнистого кота поминал. Судя по всему, я побывал в шкуре не то ягуара, не то леопарда. Вот уж не ожидал от себя. Никогда не знаешь заранее, во что превратишься, так-то… И как же, черт побери, жалко, что я ничего не помню! Это я-то, который после любой попойки мог подробно рассказать приятелям, кто что вытворял, не упуская ни единой подробности. А тут — на тебе, ни единого, даже смутного, воспоминания…

— Все наши веревки оказались вам до одного места, — продолжала рассказывать Лаюки. — Вы их в несколько секунд разорвали, и одежду заодно. Я, честно говоря, здорово испугалась, потому что непонятно ведь, как быть, если вы захотите напасть. Убивать вас вроде нехорошо, а как еще с диким зверем справиться?.. Но вы вели себя очень дружелюбно. Мурлыкать не мурлыкали, конечно, зато и не рычали. Подошли ко мне, потерлись головой о ноги, вышло очень трогательно… Пока я умилялась, вы схватили в зубы остатки ветчины, которой я вас кормила как раз перед тем, как вы начали превращаться, и удрали в лес, а мы потихоньку пошли следом. На самом деле очень удачно все вышло, лучше не придумаешь!

— В каком смысле? — осторожно спросил я. — Что, та поляна не подходила для ночевки? Или мясо девать было некуда?

— Да нет же! — Лаюки махнула рукой и звонко расхохоталась. — Поляна была отличная, и ветчине, уж поверьте мне на слово, всегда найдется применение…

— Просто ваш побег указал мне направление, — объяснил Гуриг. — Помните, я сказал, что пока не знаю, куда нужно идти? Тут такое дело: с этими моими муримахскими ритуалами вечно ничего заранее не знаешь. Приходится руководствоваться знаками судьбы, а она — непростой собеседник. Первой ночевки на острове я всегда жду с некоторым содроганием: что на этот раз случится? Потому что один раз начался лесной пожар, и нам пришлось спасаться бегством. Единственный путь отступления был к морю, и, как только мы добрались до побережья, хлынул дождь, и огонь погас за несколько минут. Так я понял, что на сей раз следует идти вдоль берега. Трудный был поход, самый нескладный на моей памяти… Но бывает и хуже: вообще ничего не происходит — по крайней мере, ничего из ряда вон выходящего. Сижу всю ночь, как дурак, жду указаний, а на рассвете бреду, не разбирая дороги, за какой-нибудь желтой бабочкой, которая изволила задеть крылом мой нос, в надежде, что это и есть знак судьбы и я все делаю правильно. И, понятно, сомневаюсь: а вдруг надо было не за бабочкой идти, а, скажем, сворачивать направо, потому что с той стороны доносился птичий крик… Представляете, каково?

Я энергично закивал, преисполнившись сочувствия. С судьбой договариваться — то еще удовольствие, знаем, плавали. Она вечно изъясняется, как старый нью-йоркский китаец, потерявший зубной протез: язык вроде бы знакомый, а поди хоть пару слов разбери. Немыслимый труд.

— А тут все сразу само собой выяснилось, — подытожил Король. — Происшествие вполне безобидное, даже, на мой вкус, милое, зато направление мне теперь совершенно очевидно, и, кажется, я даже догадываюсь, куда мы в итоге должны попасть… Уж это был знак так знак! Я еще и выспаться успел по-человечески после того, как вы изволили залезть на дерево. Для первой ночевки это из ряда вон выходящее событие.

— Ясно, — говорю растерянно. — Так что, выходит, даже хорошо, что я этих вурдалачьих ягод нажрался?

— Конечно! — подтвердил Гуриг. — Я вам очень обязан.

Я только головой покачал. Такие, значит, дела. Так, оказывается, прокладывается наш маршрут. Что ж, если так, Король абсолютно прав, что позвал меня с собой. Высшие силы любят избирать посредниками для общения с людьми юродивых, ну и просто идиотов, вроде меня, тоже с удовольствием используют.

Ничего себе перспектива.

После завтрака мы двинулись в путь. Ничего из ряда вон выходящего не случилось: шли себе и шли, в середине дня переправились через бурный ручей — без приключений, даже я не облажался, как ни удивительно. Вечером разбили лагерь на очередной уютной поляне, долго и обстоятельно готовили ужин, лениво трепались за едой. После заката мне остро захотелось сырого мяса, а также рычать, потягиваться, чесать ногой за ухом и, страшно сказать, хорошенько вылизать собственную задницу, но мне, к счастью, удавалось держать себя в руках, игнорировать остаточные симптомы давешнего отравления вурдалачьими ягодами. Король и его друзья преисполнились уважения к моей внутренней борьбе и чуть ли не до рассвета развлекали меня сагами о своем босоногом детстве. Под конец я настолько овладел собой, что вспомнил пару хороших, нелепых историй из жизни Тайного Сыска и с удовольствием их рассказал — мои спутники были в восторге.

Близкое знакомство со спальным мешком стало упоительным финалом трудного, но беззаботного дня: забравшись в эту бархатистую благодать, я уснул незамедлительно и дрых как младенец, пока меня не разбудили горячие лучи полуденного солнца.