Она поставила локти на стол и посмотрела на него.

– Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?

Он неторопливо положил большую креветку в рот.

– Я с трудом удерживаюсь от соблазна припомнить поговорку про горшок, что чайник черным называл, а сам весь в саже был.

– Очень смешно.

– Отвечаю на твой вопрос: да, я спрашиваю, если ответ меня интересует.

– Мне было скучно, и я проголодалась.

– Но ты почти ничего не съела.

– Я слежу за своим весом.

– Ты тоже веришь тому, что глянцевые журналы внушают молоденьким девушкам? – Его тон казался обманчиво-спокойным, но взгляд, устремленный на нее, был испепеляющим.

– А что они внушают?

– Что все должны гнаться за нереальным совершенством, быть похожими на тех девушек, которых видят на картинках. Что совершенство и есть счастье. Хотя, я забыл, у тебя есть дочь. Думаю, ты прекрасно знаешь, о чем я.

Она напряглась, ее сердце начало биться с бешеной скоростью. Он знает! Он узнал каким-то образом! Или думает, что знает…

– Жасмин еще ребенок.

– Это правда, но они так быстро растут, а возраст девушек, страдающих анорексией, становится все меньше и меньше.

Она потрясла головой и вскочила. Когда она смотрела на него сверху вниз, то ощущение, что он играет с ней, как кот с мышкой, было не таким сильным.

– С чего это ты вдруг так заинтересовался моей дочерью?

Глядя ей в глаза, Алекс положил на стол салфетку и тоже встал.

– Потому что мне пришла в голову одна мысль… Глупая, конечно, но я по своему опыту знаю, что как раз от таких мыслей нельзя отмахиваться. В общем, я тут провел небольшое исследование и обнаружил несколько очень интересных деталей, например, что твоя дочь родилась через восемь месяцев после ночи, которую мы провели вместе. А у тебя никого не было до меня.

– И после. – Бог мой, неужели она сказала это вслух?

Алекс никак не отреагировал на ее слова, но она физически чувствовала, как в нем бурлят эмоции.

Энджел пожала плечами и постаралась сохранить спокойствие.

– Значит, ты хочешь знать, являешься ли ты отцом Жасмин? А ты мог просто спросить об этом? Обязательно было устраивать все это?

– Я подумал, что ты, возможно, ждешь удобного момента, чтобы рассказать мне. – Алекс пытался взглянуть на ситуацию ее глазами, но, судя по всему, она не оценила его старания. Он был ее единственным любовником… Единственным… Он почувствовал приступ первобытного удовлетворения и медленно выдохнул. – Я решил, что если создам правильную обстановку… Если ты расслабишься…

– Да ты просто надеялся напоить меня, – резко прервала она его, указывая на вторую бутылку, которая ждала своей очереди в ведерке со льдом, – а потом заставить меня выболтать все!

Ее слова разозлили Алекса.

– Я вообще не должен заставлять тебя! Если у меня есть ребенок, я имею право знать это! Имею право увидеть ее.

Видя, как он зол, Энджел с раздражением вздохнула. Что он может знать об этом? Быть родителем – это не право, а привилегия.

– Право? Ты не имеешь никаких прав! Ты увидишь Жасмин, только если я тебе позволю это, а я не собираюсь этого делать! Я приехала сюда, чтобы выяснить, тот ли ты человек, которому я позволю появиться в жизни моей дочери, и теперь я вижу, что нет, я и близко не подпущу тебя к своей дочери… ни за что! Ты мерзавец, который манипулирует людьми, словно они – пешки в твоей игре! Ты последний человек, которого я бы выбрала в отцы своей дочери!

Тяжело дыша, они стояли у противоположных концов стола, уставившись друг на друга, словно соперники на дуэли.

Несмотря на бушевавшую в ней ярость, Энджел уже начала сожалеть о сказанных словах. Алекс склонился над столом, упершись руками в его поверхность, и пристально посмотрел ей в глаза ледяным взглядом, от которого веяло арктическим холодом. Когда он заговорил, его голос был тихим и спокойным, однако в этот момент Энджел видела человека, который мог заставить сильных мира сего трепетать от страха.

– Ты не тому бросаешь вызов. Ты не сможешь скрыть мою дочь от меня. Только попробуй помешать мне увидеть ее – и тебе придется умолять меня позволить тебе навестить ее. – Не говоря больше ни слова, он развернулся и ушел.

Энджел стояла, словно оцепенев. Она очнулась, только услышав звук двигателя, и увидела, как автомобиль исчезает в облаке пыли.

Он уехал, оставив ее одну. Не в состоянии поверить тому, в каком положении она оказалась, Энджел посмотрела на оставшуюся еду и вино и с коротким смешком уселась на стул.

– Ну, по крайней мере, с голода я точно не умру.

Двадцать минут спустя она все еще сидела там, когда приехал один из мужчин, который перед этим накрывал на стол. Даже если ситуация казалась ему странной, он ничем не выдал своего удивления, лишь вежливо спросил ее:

– Вы готовы вернуться на материк?

Она была готова целовать ноги своему спасителю, но ограничилась кивком и улыбкой.

Проехав около мили, Алекс остановился. Он уперся локтями в руль и задумался. Да уж, хорошо сработало, ничего не скажешь. Да, он спланировал все это. И, хотя он отвергал все обвинения Энджел, разве она была не права?

Он все испортил. Он все еще находился под впечатлением от открытия, что у него есть дочь. Когда Энджел не сказала ему то, что он хотел услышать, он перешел в наступление и тем самым лишь ухудшил ситуацию.

Вернувшись в свое бунгало, Энджел поняла, что хочет сделать две вещи: броситься на кровать и прорыдать до вечера или расколотить что-нибудь. Как только все пошло не так, как хотел Алекс, он вышел из себя. Она отказалась играть по его правилам, и он сразу ушел, не забыв при этом выдать пару угроз, от которых до сих пор кровь леденела в ее жилах. Теперь ей стало окончательно ясно, что за человек скрывается за приятной внешностью.

Только поговорив с Жасмин, она позволила себе разрыдаться. Это были больше слезы сожаления, чем злости. Ее любимая девочка заслуживала такого отца, который будет принимать ее какая она есть, а не давить на нее, ожидая каких-то невыполнимых вещей. Интересно, Алекс хотя бы имеет представление о том, что значит быть родителем? Или Жасмин станет лишь его очередной собственностью?

Интересно, он серьезно имел в виду то, чем угрожал ей? Может, ей стоит проконсультироваться с юристами? Одна мысль о том, что кто-то пытается отнять у нее дочь, сводила Энджел с ума… Она содрогнулась, вспоминая, каким убийственно-спокойным был его голос, когда он озвучивал свои угрозы.

Она не будет паниковать, она будет бороться!

Меньше всего этим вечером ей хотелось идти на вечеринку, но Энджел знала: если она там не появится, ее поведение сочтут невежливым, так что ей пришлось провести остаток вечера за столом, вымученно улыбаться и поддерживать непринужденную беседу.