– Хорошо выспалась? – спросила она.

Кейли кивнула, прикусив губу, и оглянулась по сторонам, словно изучала окрестности.

– Дай мне только минуту, я закончу здесь и приготовлю тебе завтрак.

Зелл снова повернулась к сорнякам и поморщилась, когда ее колено напомнило о себе от резкого движения. От табуретки толку не было никакого. Она тосковала по возможности встать на колени, погрузить руки в землю, носом в нее ткнуться…

– Я могу помочь тебе с этим… если хочешь, – предложила Кейли. Она подошла ближе, оказавшись в поле зрения Зелл.

– Ты разбираешься в садоводстве? – спросила Зелл, не в силах скрыть удивление.

Кейли пожала плечами.

– Я помогала одной учительнице в моей старой школе. Мы создавали среду обитания для диких животных. Это был проект на целый учебный год, но… мы переехали, прежде чем его закончили. – Кейли на секунду задумалась. – Это было две школы назад.

Она пожала плечами, как будто это ничего не значило, но Зелл прочла по задумчивому личику, что это ложь. Она снова услышала предупреждение Джона о привязанности, его вчерашние слова эхом отдавались у нее в голове. Он слишком хорошо ее знал.

– Но тебе понравилось?

Кейли кивнула.

– Мне нравилось обустраивать место… для животных и всякой всячины. Мы посадили специальные растения, которые они могли бы есть, и сделали места, где они могли бы спрятаться. – Она снова пожала плечами. – Это было круто.

У Зелл сдавило горло, и, прежде чем заговорить, она откашлялась.

– Держу пари, ты бы хотела посмотреть, что в результате получилось.

Кейли кивнула, не сводя глаз с сада. Она несколько раз моргнула.

– Да. Мама сказала, что мы можем как-нибудь туда съездить, но… у нее никогда нет времени.

– А школа далеко? – спросила Зелл.

Кейли задумалась.

– Наверное, в часе езды или около того. Возможно.

– А, – протянула Зелл. Она подумала, какой была ее собственная жизнь, когда ее дети были маленькими; казалось, что на нее слишком много свалилось, а ведь она была домохозяйкой, и других обязанностей у нее не оставалось. Она столько всего собиралась сделать вместе с детьми, для детей, но вечно не хватало времени, а потом их детство кончилось. – Уверена, что твоей маме очень хотелось бы тебя отвезти.

– Ага, – согласилась Кейли. – Я знаю, что ей хотелось бы, если бы она могла. – Она взглянула на Зелл. – Она хорошая мама.

– Не сомневаюсь, милая.

Зелл заметила склонность Кейли защищать мать, даже когда против нее не выдвигали обвинений. Эта женщина – Лайза – явно не справлялась с навалившейся на нее ответственностью с нехваткой ресурсов, что усугублялось (как догадалась Зелл по нескольким брошенным вскользь Кейли фразам) тенденцией находить себе неподходящих мужчин – жестоких, да к тому же нахлебников. Зелл уже видела такое раньше. Ее собственная сестра, например, сейчас жила в Арканзасе со своим четвертым мужем. Зелл не осуждала мать Кейли, по крайней мере, она надеялась, что ей удается не подавать виду. Она просто пыталась помочь. Где-то глубоко внутри ее прозвенел предупреждающий звоночек, но она его проигнорировала.

– Можно мне к ней? – спросила Кейли, словно почувствовав момент слабости, удобное время для удара. Дети, – вспомнила Зелл, – чрезвычайно ловки в таких вещах. – Я хочу увидеть ее и Каттера.

Зелл буквально вчера разговаривала с Лайзой, когда та заходила к Кейли. Каттер все еще был на волосок от смерти. Он цеплялся за жизнь, но улучшения, на которое все надеялись, не наступало. Лайза и Зелл решили, что Кейли будет лучше не ходить к Каттеру, пока он не очнется. Именно так они и выразились, свели в одной фразе слова пока и очнется – им обеим хотелось верить, будто такой позитивный настрой сам по себе все изменит. После ухода Лайзы Зелл произнесла небольшую молитву за мальчика, хотя была не в том положении, чтобы просить милости у Всевышнего.

– Скоро, милая, – пообещала ей Зелл. – Я со дня на день жду, когда твоя мать сообщит мне, что врачи разрешили Каттеру принимать посетителей.

Когда прочие аргументы не срабатывают, валите вину на врачей. И это тоже она помнила по опыту с собственными детьми. Доктор сказал: ты должен это съесть. Доктор сказал: тебе пора спать. Доктор сказал: надо намазаться солнцезащитным кремом или нельзя будет пойти купаться. Из «доктора» всегда получается хороший козел отпущения. Зелл затаила дыхание и понадеялась, что ее уловка подействует на Кейли так же, как на ее собственных детей.

– Хотелось бы, чтобы эти доктора поторопились, – проворчала Кейли, опускаясь рядом с Зелл на траву.

– А что, если… – начала Зелл, ее губы произнесли эти слова еще до того, как идея полностью оформилась.

Кейли подняла голову, на ее лице отразилось ожидание. Как и большинство детей, она знала, что вопросы, которые начинаются с «что, если…», обычно очень даже хорошие.

– А что, если, – продолжала Зелл, – мы с тобой превратим мой двор в место обитания диких животных? Это может стать нашим маленьким проектом, пока ты здесь.

Она наблюдала за реакцией Кейли, надеясь, что не совершает колоссальную ошибку. Внутренний голос твердил ей: Ничему-то ты не учишься. Но что-то еще ныло и канючило: А вдруг на сей раз все будет по-другому.

Кейли колебалась лишь мгновение, как будто в ней шел собственный внутренний диалог. Но затем нетерпеливая мечтательность вернулась, и на ее маленьком личике появилась улыбка. Искренние улыбки Кейли были редкостью, и Зелл позволила себе порадоваться ей, ведь эта предназначалась только для нее.

– Так что? – спросила она, желая услышать ответ из уст самой Кейли.

Кейли энергично кивнула, ее улыбка стала шире.

– Да! – воскликнула она. Вскочив, она побежала прочь, затем повернулась, чтобы поманить за собой Зелл. – Я знаю один сайт, на который мы должны зайти! – крикнула она с другого конца двора. – Ну же! Я тебе покажу!

Зелл улыбнулась и начала медленно подниматься с табуретки, ее колено теперь протестовало против любого движения. В мгновение ока Кейли снова оказалась рядом с ней.

– Давай, – сказала она, протягивая маленькую руку. – Я помогу тебе встать.

Зелл сделала единственное, что оставалось: она взяла Кейли за руку и позволила девочке помочь ей подняться.

Она опустилась на холодный кафельный пол прачечной и заставила взять себя в руки. Она нашла визитку в кармане своих шорт, спасла ее за несколько секунд до того, как шорты полетели в стиральную машину, где ее уничтожила бы горячая вода, которая вот-вот полилась бы в барабан. С колотящимся сердцем Брайт про нее вспомнила и вытащила из тайника между слоями джинсовой ткани, а ведь спрятала ее туда как оружие защиты в тот вечер, когда чувствовала себя особенно уязвимой. Она думала не о лице Дженси, а о лице Ивретта, когда тот смотрел на нее. Она беспокоилась, что возвращение Дженси поставило под угрозу все, что она для себя выстроила.