— Ты сегодня, как никогда, красива, Джинни, — промолвил Гилберт, не сводя с нее восхищенных глаз.

— Ты уже говорил нечто подобное сегодня.

Он улыбнулся.

— Я готов повторять это снова и снова.

Гилберт крепче прижал Джинни к своей груди и припал к ее губам. У Джинни перехватило дыхание. Она обвила шею Гилберта руками, боясь упасть.

— У тебя зовущие губы, Джинни, — сказал Гилберт, прерывая поцелуй, — шелковистая кожа, прелестный подбородок, пленительная шея, божественная грудь…

— Думаю, на этом тебе лучше остановиться, — промолвила она, чувствуя, как соски ее «божественной груди» отреагировали на его комплименты. Они затвердели и теперь топорщили золотисто-коричневый шелк платья.

Гилберт бросил на нее удивленный взгляд.

— Мне почему-то кажется, что ты девственница, — задумчиво произнес он.

— Наверное, потому, что так оно и есть на самом деле, — с вызовом сказала Джинни. — И это, кстати, не мешает мне быть полноценным членом общества.

— А разве я сказал, что мешает?

— Нет, но у тебя был такой вид, как будто ты уличил меня в чем-то непристойном.

Гилберт покачал головой.

— Ничего подобного, Джинни, у тебя просто слишком богатое воображение.

Какое там воображение! Джинни не сомневалась, что Гилберт был удивлен сделанным им открытием. Двадцатипятилетняя девственница — явление редкое.

В юности Джинни встречалась с парнями, своими сверстниками. Но после гибели родителей она всю себя посвятила воспитанию младшей сестры. У нее не оставалось времени на личную жизнь. Возможно, отсутствие опыта в общении с противоположным полом было еще одной причиной того, что Энтони легко удалось заманить ее в свои сети.

Искушенный в амурных делах Гилберт, наверное, в душе смеется над ней, наивной неопытной девушкой. Тем не менее Джинни не хотела притворяться и выдумать то, чего не было в ее жизни.

Только теперь Гилберт понял, почему любой комплимент вгонял Джинни в краску, почему она часто смущалась и робела.

— Сними кофейник с плиты, Джинни, — напомнил он, выпуская ее из объятий.

— Да, конечно.

Джинни поставила на стол чашки, сливки, сахар. Она старалась не смотреть на Гилберта, чувствуя на себе его внимательный взгляд. Он следил за каждым ее движением.

— А разве Рочестер не пытался…

Джинни выронила ложку, и та со звоном упала на пол. Джинни быстро наклонилась, чтобы поднять ее и скрыть залившую ее лицо краску смущения.

— Почему ты прячешь глаза, Джинни?

Она понимала, что ведет себя глупо, малодушно. Собрав волю в кулак, Джинни выпрямилась и взглянула на сидевшего за столом Гилберта.

— Что ты хочешь знать, Гилберт? — с вызовом спросила она. — Пытался ли Энтони сделать меня своей любовницей? Я считаю, что это не твое дело.

— Пожалуйста, черный, без сахара.

— Что?

— Речь идет о кофе, Джинни.

Джинни быстро налила в чашку черный ароматный кофе и подала ее Гилберту, радуясь тому, что он прекратил неприятный разговор. Но она ошибалась — сделав несколько глотков, Гилберт снова заговорил:

— Ты права, Джинни, твоя интимная жизнь никого не касается. Но мне кажется, что Энтони нанес тебе незаживающую душевную травму. Скажи, я прав?

Джинни бросила на Гилберта испуганный взгляд. Кровь отхлынула от ее лица. Как он догадался?! — мелькнуло у нее в голове. Чувствуя дрожь в руках, она старалась не пролить кофе на стол.

Да, Энтони действительно сделал ей больно. Он унизил ее. Но Джинни не желала никому рассказывать об этом. Энтони дал ей ясно понять, что она ничего не значила для него, именно тогда он показал свое истинное лицо…

— Все эти подробности моей прошлой жизни не имеют сейчас для меня ни малейшего значения, — жалко улыбаясь, вымолвила она бледными дрожащими губами. — Мы оба считаем Энтони подонком, и нам не нужны дополнительные доказательства этого.

Гилберт взял руку Джинни в свои ладони.

— Расскажи мне все без утайки, Джинни. Я ведь вижу, как ты страдаешь. Расскажи, и тебе сразу же станет легче.

Она закрыла глаза. Она не могла забыть нанесенное ей Энтони оскорбление, его предложение стать любовницей, его презрительную усмешку… Но разве могла она рассказать обо всем этом Гилберту?

— Со мной не произошло ничего страшного, Гилберт, — промолвила Джинни, взяв себя в руки. — Энтони нанес мне оскорбление не действием, а словом. А от этого, как известно, еще никто не умирал.

Гилберт покачал головой.

— Ошибаешься, — возразил он, — словом можно убить.

Он был совершенно прав. Джинни до сих пор сильно страдала, вспоминая пережитое унижение.

— Если Энтони считает, что женщина, которая не желает с ним спать, фригидна, это его проблемы, — пожав плечами, заявила она.

— Рочестер назвал тебя фригидной? — изумленно переспросил Гилберт.

Джинни досадливо нахмурилась, поняв, что проговорилась.

— Да, он бросил это мне в лицо, — неохотно призналась она.

Гилберт усмехнулся.

— Ты права, Джинни. Энтони Рочестер не стоит того, чтобы о нем говорить. Он, очевидно, так и не сумел разбудить в тебе женщину.

— Что ты хочешь этим сказать?

Гилберт ответил не сразу. Он долго молчал, задумчиво глядя на Джинни.

— Ты самая удивительная, привлекательная и искренняя женщина, — наконец снова заговорил он. — Я давно мечтал встретить такую, как ты.

Джинни покраснела до корней волос. Она не знала, что сказать в ответ на такие слова. У Гилберта действительно не было повода называть ее фригидной. Ведь она страстно отвечала на его поцелуи и жаждала новых…

— Я скажу тебе больше, — продолжал Гилберт. Встав из-за стола, он подошел к Джинни. — Я страшно рад, что Рочестеру не удалось разбудить в тебе женщину. Он так и не узнал, какая ты на самом деле.

Гилберт обнял Джинни и нежно поцеловал ее.

Джинни тоже была рада, что не вступила с Энтони в интимные отношения. Он был не тот мужчина, о котором она мечтала. Назвав ее «фригидной», Энтони заронил в ее душу сомнение. Джинни стала считать себя неполноценной, ущербной женщиной. Но Гилберт вернул ей уверенность в себе. В его объятиях Джинни забывала обо всем на свете. И теперь она понимала, что дело было не в ней, а в самом Энтони. Эгоист и себялюбец не может сделать женщину счастливой.

Нет, Джинни не была фригидной. В ее жилах текла горячая кровь, ее тело отвечало на ласки Гилберта. Джинни не обманывала себя, она понимала, что любит Гилберта Уэлдона. Как мужчина, он подходил ей по всем статьям, но она отдавала себе отчет, что они никогда не смогут быть вместе. Хотя бы потому, что они находятся на разных ступенях социальной лестницы — Гилберт удачливый бизнесмен, с детства привыкший к роскоши, а она наемная служащая со средним доходом.