То есть сразу войти в вестибюль ей не удалось: перед ней оказалась рамка металлоискателя, как в аэропорту или в серьезном государственном учреждении. Сбоку от рамки скучал рослый охранник в черной униформе и с огромной кобурой на боку.

– Вы куда, гражданка? – грозно спросил охранник, окинув Надежду с ног до головы подозрительным взглядом.

– Вообще-то я в Музей чертей, – сообщила она, несколько оробев от такого серьезного приема.

– Проходите через рамку!

Надежда прошла через контур металлоискателя. Раздался тревожный звонок.

– Металлические предметы есть? – сурово спросил охранник.

Надежда открыла сумку и предъявила связку ключей, мобильник, пилочку для ногтей, случайно завалявшийся сувенирный магнит с видом Эйфелевой башни и уж совсем непонятно откуда взявшуюся открывалку для пива.

Охранник оглядел все это богатство, солидно кивнул и разрешил Надежде пройти внутрь.

– Музей вон там, – он указал ей на расположенную справа от входа лестницу, ведущую вниз.

– А скажите, – не удержалась Надежда Николаевна, – что такое ВНИИПНЯ и почему здесь на входе такая серьезная проверка? Неужели в Музее чертей имеются бесценные экспонаты?

– Музей ни при чем, – солидно ответил охранник, – а ВНИИПНЯ – это Всероссийский научно-исследовательский институт паранормальных явлений. Дамочка, – он доверительно понизил голос, – чтобы вам было понятнее: изучают всякую чертовщину. Призраков, к примеру, барабашек – пол-тер-гейст по-научному. В общем, разное мракобесие и колдовство.

– Да что вы говорите! – удивилась Надежда Николаевна. – А охрана зачем?

– А затем, что есть такое мнение, что все эти колдовские штучки можно использовать в оборонных и разведывательных целях! – важно произнес охранник. – А что это вы, гражданочка, интересуетесь? – в его глазах вспыхнул подозрительный блеск.

– Да я ничего, – стушевалась Надежда, – я вообще-то в музей направлялась…

– Так и идите в музей. – Охранник достал из кобуры банан, ловко очистил его и откусил половину.

Надежда спустилась по плавно изогнутой лестнице и оказалась перед дверью, на которой пылающими черно-красными буквами было выведено:

«Музей чертей».

Такое название не показалось Надежде Николаевне слишком необычным и экзотическим. Давным-давно, в советские еще времена, она по профсоюзной путевке ездила в Литву и там, в Каунасе, была в музее с точно таким же названием. Должно быть, тогда этот музей проходил по разряду антирелигиозной пропаганды, но туристы охотно посещали его, чтобы взглянуть на изображения нечистой силы. Были там черти, кованные из чугуна, отлитые из бронзы, вырезанные из полудрагоценных камней и из обычного дерева, выдутые из цветного стекла. Были кружки и тарелки с изображением нагло ухмыляющейся рогатой физиономии. На память о посещении музея Надежда купила тогда маленького чугунного чертика с ехидно высунутым языком. Потом, правда, чертик исчез в неизвестном направлении, так на то он и черт.

Сегодня она надеялась увидеть что-то похожее на тот каунасский музей.

Она открыла дверь и оказалась в небольшой, скудно освещенной комнате с низким сводчатым потолком. Прямо перед ней за деревянной стойкой сидела приземистая, чрезвычайно расплывшаяся особа, удивительно напоминающая огромную жабу. Большой рот был сложен в подобие улыбки, на обвислых, покрытых неестественным румянцем щеках красовалось несколько внушительных бородавок. Крашенные в какой-то немыслимый зеленоватый цвет волосы собраны на макушке в игривый пучок, прихваченный зеленым бантом.

Судя по разложенным на стойке рекламным буклетам и кассовому аппарату, жабовидная особа была кассиршей.

На стене за спиной кассирши висела потемневшая от времени старинная гравюра, изображавшая трудовые будни ада. Веселые расторопные черти подбрасывали дрова под огромный кипящий котел, из которого торчали руки, ноги и головы грешников. Грешники тоже выглядели вполне жизнерадостно. Чуть в сторонке, как шеф-повар на кухне ресторана, стоял, наблюдая за процессом, крупный вальяжный черт с изогнутыми козлиными рогами.

– В музей пожаловали? – осведомилась кассирша. – Приобретайте билетик. Льготы имеются?

– Нет у меня никаких льгот! – возмущенно ответила Надежда, которая восприняла вопрос как намек на возраст.

– Чудненько, – жабий рот кассирши разошелся еще шире, как сумка-авоська перед овощным прилавком. – Если льгот не имеется, тогда с вас пятьдесят рублей.

Надежда полезла за кошельком, а кассирша, которой хотелось поговорить, продолжала:

– Такой у нас музей интересный, а народ совершенно не ходит! Не тянется к культуре, не хочет расти в духовном отношении! А у нас такие экспонаты имеются… Луций Ферапонтович, можно вас пригласить? У нас посетитель!

Откуда-то сбоку донесся сухой быстрый топоток, напоминающий цоканье козьих копыт на каменистой горной тропинке, и рядом с кассовой стойкой образовался худенький сгорбленный старичок в сильно потертом костюмчике с малиновой бархатной жилеткой и галстуком-бабочкой немыслимого тропического цвета. Довершали его облик аккуратная козлиная бородка и розовая лысина, обрамленная кокетливыми серебристо-черными локонами. Старичок опирался на черную тросточку с набалдашником в виде серебряной кошачьей головы с зелеными выразительными глазами. Собственные глаза старичка прятались за круглыми темными стеклами очков.

– Позвольте показать вам нашу экспозицию! – проблеял он, галантно шаркнув ножкой, после чего открыл перед Надеждой Николаевной дверь и провел ее в полутемный сводчатый коридор.

По стенам коридора были развешаны чучела крокодилов, сов и летучих мышей.

– Бр-р! – Надежда Николаевна передернула плечами. – Это что, ваша экспозиция? Какое отношение к чертям имеют эти бедные животные?

– Абсолютно никакого! – заверил ее экскурсовод своим блеющим голоском. – Просто в соседнем доме раньше располагалась мастерская таксидермиста…

– Чучельника?

– Совершенно верно, чучельника. Так вот, несколько лет назад таксидермист вышел на пенсию, мастерская закрылась, а невостребованные чучела он подарил нам. На добрую, так сказать, память, презент соседям. А мы их развесили здесь для создания настроения…

– Да уж, настроение они создают! – признала Надежда Николаевна, опасливо покосившись на крупного крокодила, который, казалось, смотрел на нее с аппетитом.

Ей стало как-то неуютно, и она прибавила шагу, чтобы не отставать от экскурсовода.

– Простите, – проговорила она, догнав его, – я не запомнила ваше имя-отчество…

– Луций Ферапонтович, – охотно повторил старичок.

– Редкое какое имя. Да и отчество!

– У нас в семействе эти имена традиционные. Луцием меня назвали в честь деда, он тоже был Луцием Ферапонтовичем, а батюшка мой, как вы понимаете, звался Ферапонтом Луциевичем. И так далее, так далее, до десятого колена. Конечно, может быть, и дальше, но до десятого я вам гарантирую.