Стук в дверь через несколько минут был таким осторожным, что его едва смогла расслышать даже сидящая в комнате Рейчел. Она машинально произнесла: «Войдите». И уставилась на мужчину, с опаской входящего в комнату.

Он нервно улыбнулся ей и автоматически начал раздеваться. Стоя перед ней совсем голым (даже много лет спустя перед ее мысленным взором возникали эти костлявые колени и обвисший пенис), он спросил:

— Ты не хочешь раздеться?

Рейчел двигалась, как во сне. Блузка со сломанной застежкой. Белье, местами рваное. Потом она вспомнила, что сказал ей Дэнни. Она легла на спину, уставилась в потолок и раздвинула ноги.

Клиент догадался погасить свет.

Она закрыла глаза. Слеза скатилась по щеке. «Дэнни, — кричало ее сердце. — Дэнни…»

Когда судья сказал: «В пользу стороны защиты Микки Шеннона», обвиняемый вскочил с кресла и выкрикнул:

— Ты так не уйдешь, дерьмо!

И разверзлись врата ада в зале судебного заседания.

Микки Шеннон, знаменитая рок-звезда, был зол и то и дело порывался вскочить. Но Джессика Франклин брала его за руку, сдерживая его. Она удерживала его в кресле в течение всего процесса, пока судья стучал молотком, вынося вердикты. А теперь, убедившись, что горячий, молодой Микки не собирается вскочить и пойти к парню, который назвал его дерьмом, Джессика поднялась и заявила из-за трибуны так, что ее голос разнесся по всему залу суда:

— Ваша честь, я требую немедленного постановления о запрете подпускать мистера Уолкера к моему клиенту.

Адвокат со стороны обвинения встал и выкрикнул:

— Ваша честь, я протестую!

Фотографы и репортеры заполнили зал суда до отказа, ведь это была одна из тех невероятных расправ над знаменитостью, которые создавали сенсационные заголовки. Однако в то время как внутренние разногласия, казалось, ломали оборонную способность команды обвинения, адвокат и клиент обсуждали аргументы, у Джессики Франклин все было под контролем. Просто чудо, учитывая изменчивый темперамент Микки Шеннона.

Она научилась контролировать его за их совместно прожитые семь лет в качестве адвоката и клиента. Микки был неизвестным актером, когда Джессика, выпускница юридической школы, только начинала практиковаться. Он пришел к ней, скромный и сконфуженный молодой человек, которого шантажировал недобросовестный киноагент. Она удачно провела и выиграла процесс, вернув Микки деньги, и с тех пор стала его единственным советчиком в заключении контрактов и установлении суммы гонораров. Терпела, когда он не мог ей заплатить, и даже давала ему рекомендации, с помощью которых он стал впоследствии знаменитым. Когда его песни звучали во всех чатах и он добился практически всеобщего признания, Микки не променял Джессику на фирму в Сечури-Сити, услугами которой пользовались практически все звездные агенты и адвокаты. Микки Шеннон остался верен молодому, борющемуся адвокату — женщине, которая взяла его под свое крыло, когда никто в Голливуде не уделил ему ни минуты. И теперь в это морозное январское утро он пожинал плоды своей лояльности.

Когда Лес Уолкер, известный фотограф знаменитостей, как-то очень часто фотографировал Микки и спровоцировал его на драку — актер выхватил у Уолкера камеру и разбил ее вдребезги о тротуар — фотограф подал на него в суд за причинение морального ущерба и порчу имущества. Уолкер также хотел отсудить пять тысяч долларов.

Разъяренный Микки пришел к Джессике, а она спокойно сказала, что тут не о чем беспокоиться. Они подали встречный иск. Потом она защищала своего клиента с оглушительным успехом в битком набитом зале суда, пользуясь драматическими обстоятельствами, к которым прибегнул фотограф: преследовал Микки Шеннона недопустимо близко, не давал проехать его машине, постоянно, буквально каждую минуту снимая его.

И суд вынес решение в пользу Микки.

Когда волнение улеглось и в зале стало тихо, судья огласил предварительный приговор против мистера Уолкера и назначил дату обжалования, хотя фактически решение вряд ли можно было отменить. Микки Шеннон, симпатичный рок-кумир миллионов девчонок, обнял своего адвоката и поцеловал ее прямо в губы.

Они выиграли.

На крыльце Джессику и ее клиента немедленно окружила толпа репортеров с телекамерами. Адвокат сделала довольно гордое заявление, лицо ее победно сияло, в голосе слышались сила и триумф, пока репортеры записывали, что Джессика Франклин, «личный адвокат Микки Шеннона, звезда зала суда, маленькая и женственная, консервативно одетая, с кейсом, который подходил по цвету к ее сумочке и туфле…»

Джессика с удовольствием присоединилась бы к праздничному ужину в «Спаго», но ее расписание было слишком плотным. Первым делом нужно было встретить мужа в аэропорту, потом вернуться в офис и поработать там, и затем, что ей больше всего было нужно, встретиться со своей лучшей подругой Труди.

Как раз об этом Джессика думала сейчас, когда ехала по автостраде Сан-Диего в своем голубом «кадиллаке». Труди хотела посвятить ее в какую-то тайну. О какой-то бабочке.

— Как хочешь, но ты просто обязана включить меня в свое расписание! — говорила Труди по телефону прошлой ночью, быстро, задыхаясь, с нескрываемым волнением. — Я хочу рассказать тебе про «Бабочку». Ты просто не поверишь!

И это было все. Типично для Труди, она такая эмоциональная и немногословная. Она всегда покрывала новости тайной, хотя впоследствии эта тайна могла оказаться довольно обыденной темой. Но такая черта в Труди нравилась Джессике — то, что она преувеличивала, то, что вдыхала романтику в обыденное.

К своему ужасу, Джессика опоздала в аэропорт. Джон уже взял багаж. Он встретил ее словами «Здравствуй, дорогая» и поцеловал в щеку.

Джон Франклин был симпатичным человеком, хотя и выглядел старше своих сорока лет из-за поседевших волос. Он поддерживал себя в форме, пробегая каждый день пять миль и играя в гандбол три раза в неделю. «Брукс Бразерс» одевал его в эксклюзивные костюмы-тройки, а его естественная невыносимая надменность заставляла людей не проходить мимо, не обратив на него внимания. Джессика была уверена, что, летя из Рима, он обязательно произведет впечатление на какую-нибудь стюардессу из первого класса.

Когда они вышли из аэропорта, он остановился, покосился и сказал:

— Опять туман, как всегда.

Джессике этот день казался замечательным, но она ничего не ответила.

— Почему ты опоздала? Я же сообщил тебе прошлым вечером, во сколько я прилетаю.

— Я была в суде. Дело Микки Шеннона… — Волнение в голосе выдавало ее.

Джон Франклин не взглянул на жену. Когда загорелся зеленый свет, он пошел прямо, не глядя по сторонам. Она поторопилась за мужем. Он все еще хмурился. Это выражение пришло и прочно закрепилось на его лице за годы сидения во главе совещательного стола. И сейчас его взгляд означал осуждение ее карьеры. Микки Шеннон, по мнению Джона Франклина, был панком-наркоманом, ниже таких людей, как Франклины. И, естественно, не годился Джессике в клиенты.