Он потянул шелковый отрез из-под убитых. Темно-красное пятно поплыло по искрящейся ткани. Погрузив отрезы на лошадь, командир северян вернулся к Монваланам с бурдюком вина.

— Ну и работенка. Так сушит, — заметил он, предлагая выпить Раулю и Беренже.

Рука молодого де Монвалана мгновенно метнулась к рукояти меча, но отец сумел вовремя ее перехватить.

— Нет, большое спасибо, но у нас есть свое, — как можно вежливее ответил он, не желая усугублять ситуации.

— Что, желудок слаб для моего пойла? — рыцарь выдернул деревянную пробку и как следует приложился к бурдюку. Вино залило его подбородок подобно струйкам крови. — Покрепче затягивайте ремешки, ребята. Все это еще только цветочки. — В его тоне чувствовалась нахальная издевка. Заткнув бурдюк, он оседлал коня, преднамеренно возложив руку на рукоять меча.

— Мы уж позаботимся, чтобы приказ был выполнен в точности, и проверим сами остальные дома.

Пальцы Рауля дрогнули, он почувствовал, как отец еще сильнее сжал его запястье.

— А что, вы имеете что-то против? — продолжал издеваться северянин. Ухмыльнувшись, он обвел взглядом свой отряд.

— Нет, — проглотил застрявший в горле комок Беренже и, прежде чем Рауль успел что-либо сделать, пнул Фовеля мыском сапога в живот. Жеребец инстинктивно встал на дыбы. Беренже постарался держать своего коня как можно ближе к Раулю, чтобы у сына было меньше пространства и он побыстрее покинул место возможной стычки. Смех северян все еще отдавался в его ушах. Рауль обратил к отцу свое искаженное яростью лицо.

— Ты бы им еще задницу полизал, — прошипел он. — Мне стыдно носить фамилию де Монвалан.

Беренже наотмашь ударил сына кольчужной перчаткой.

— Не смей судить меня, мальчишка! — прохрипел он. — Ты ведешь себя, как несмышленый юнец, и тем самым позоришь наш славный род. Только что ты чуть было не погиб из-за пустяка. Из-за какой-то пары вздорных оскорблений. О господи, да он бы тебя с первого удара положил!

Тяжело дыша, сын и отец уставились друг на друга. Бивший вдали колокол внезапно смолк, и гнетущую тишину разорвал решительный голос Рауля:

— Я больше не могу принимать участие в этой мерзкой бойне! — Он тут же поспешил развернуть Фовеля.

— Куда ты собрался?! — крикнул Беренже.

— Домой, и если меня теперь объявят изменником, значит, так суждено!

— Рауль, заклинаю тебя не во имя божье, а ради любви близких, остановись и как следует подумай! — в отчаянии прокричал Беренже. — Все, что происходит здесь, противно мне точно так же, как и тебе, но это как раз и есть лишний повод, чтобы оставаться в рядах войска де Монфора.

Рауль продолжал скакать прочь, делая вид, что ничего не слышит. Беренже пришпорил коня ему вслед.

— Что будет с замком Монвалан, если ты дезертируешь именно сейчас? Что будет с мамой, Клер и твоим еще пока не родившимся ребенком?! Ты хочешь, чтобы с ними произошло то же самое, что и с этими несчастными?!

Рауль остановил коня у высокой монастырской стены.

— Можешь оставаться с Монфором, если сможешь, — промолвил он, тяжело дыша. — Откажись от меня, усынови моего сына, делай, что хочешь. Выбор за тобой, а я свой выбор уже сделал.

Беренже хотел было ухватить лошадь Рауля под уздцы, как из-за высоких стен обители донеслись душераздирающие крики о помощи, заглушаемые похотливыми стонами северян. Рауль обнажил свой меч. Сквозь пролом монастырских ворот он въехал в хорошо ухоженный сад. Но далее царил полный хаос; Кельи обители уже были охвачены пожаром. Церковная утварь была горой свалена во дворе. Неподалеку стояла телега с двумя запряженными в нее быками. Солдаты спешно загружали ее награбленной добычей. Монашек согнали в угол монастырской стены, и Рауль успел заметить, как они стараются прикрыть своими телами детей, прибежавших в монастырь в надежде на спасение.

Издававшие громкий регот крестоносцы шутя покалывали их кольями, делая при этом неприличные жесты. Громче всех кричала одна женщина, которую уже успели оттащить от остальных. Один солдат держал ее за руки, в то время как другой пытался раздвинуть ей ноги. Подоспевший к ним третий северянин уже спешно снимал портки. Кровь Рауля вскипела от праведного гнева. Ничего не соображая, он пришпорил Фовеля и поскакал прямо на воина, собиравшегося совершить насилие. Молодой де Монвалан с силой обрушил свой меч, почувствовав как, разрубив панцирь, он мягко вошел до кости в плоть. Крови было много, но в глазах у Рауля и так все было красным, так что он почти не обратил на это никакого внимания. Выдернув меч, он развернул Фовеля и ударил второго крестоносца, попытавшегося метнуть в него копье. Затем прошел через третьего. А в это время его отец, войдя в обитель во главе монваланского отряда, уже вступил в бой с людьми де Монфора.

Крестоносец, сидевший на телеге, хлестнул бичом по спинам быков. Животные рванули вперед, и окованные железом колеса заскрипели по земле монастырского подворья. Рауль, пришпорив Фовеля, бросился наперерез, преградив путь телеге. Его сердце выскакивало из груди, а во рту пересохло.

Возница, спрыгнув с телеги, бежал прочь настолько быстро, насколько позволяли его латы. Рауль не стал его убивать. Телега с церковной утварью была куда дороже жизни этого труса. Привязав Фовеля к телеге, Рауль сел на место крестоносца. Время от времени ему приходилось править телегой в замке Монвалан, в особенности во время сбора урожая, но это было лишь частью мальчишеских забав, давно позабытых летних радостей. Теперь, перед лицом смертельной опасности, его прошиб холодный пот. Развернув телегу, Рауль подъехал к перепуганным монашкам. Некоторые из них бились в истерике, но куда страшнее было смотреть на тех, что застыли подобно каменным изваяниям. Беренже уже слез с седла и, зажав ладонью грудь, беседовал со старой монахиней, скорее всего, с настоятельницей обители.

— Ты ранен? — Ярость Рауля сменилась глубоким состраданием. Беренже с трудом улыбнулся.

— Да ничего, ерунда. Слегка царапнуло мечом по ребрам. Кольчуга разрублена, а вот ребра целы.

Не будучи убежден в искренности его ответа, Рауль кивнул в знак согласия.

— Мы не можем оставить здесь этих женщин. Ты же знаешь, что их ждет. Если они спрячутся в телеге, а я накрою сверху рогожей, никто их не увидит. Если даже нас кто и остановит, я скажу, что де Монфор приказал их доставить лично для забав своей охраны. — Ему не понравилось, как судорожно хватает ртом воздух Беренже. — Может, тебя тоже отвезти вместе с ними?

— Да нет же, все это ерунда, я уже сказал тебе! — в раздражении отрезал Беренже и, повернувшись к монахине, продолжил: — Сестра Бланш, вы понимаете, о чем говорит мой сын? Мы постараемся вас спасти.

— Да, я все поняла, — холодно ответила настоятельница. Она стояла, гордо подняв голову, и черты ее лица выдавали благородство происхождения. Несмотря на все кошмары сегодняшнего дня, она по-прежнему сохраняла достоинство и некоторую изящность.